Заместитель Иуды - Валерий Георгиевич Шарапов

– Это плагиат, – заявила Женечка, неся поднос с мясом. – Предлагаю оставить дебаты, дать парню какое-нибудь временное прозвище. Это сущий бандит. А когда мы его выбирали, был прямо лапочкой… Мужчины, может, хватит уже пить? – рассердилась Женечка. – Вы уже пьяные, а мы еще голодные. Сейчас подойдет Тамара с шампурами, и тогда берегитесь…

Угли практически дозрели. Влад переворачивал шампуры – имел кое-какой опыт в этом деле. Сзади повисла на шее Женечка, активно мешала со своими нежностями.

Стол накрыли на веранде, застелили скатертью, выставили салаты, мелкие закуски. Женечка поторапливала: шашлыки вот-вот дойдут. Царил здоровый ажиотаж. Вился под ногами щенок, усиливая неразбериху, скрипели детские качели – Трофим решил перед обедом размяться. Потом побегал вокруг дома со своим новым другом. Тамара устала их контролировать, махнула рукой.

Наконец расселись за столом, водрузили на него поднос из нержавейки с горой мяса.

– И не стыдно вам? – покачала головой Тамара. – Где-то в жаркой Африке дети голодают, а они тут жируют. Владислав Анатольевич, вы еще долго будете любоваться на эту бутылку вина? Открывайте же, удовлетворите дам.

Звучали поздравления – стандартные и оригинальные, здравицы, хвалебные речи. Дмитрий Сергеевич досадливо отмахивался – нашли на его голову виновника несчастья. Может, выпьем, наконец, закусим?

– Вас даже погода, Дмитрий Сергеевич, любит и уважает, – закончил панегирик Влад. – Посмотрите, какой прекрасный день.

– И люди вокруг меня прекрасные, – поднял стопку Поляковский. – За вас, друзья! Что бы я делал без вас?

Капризничал Трофим, что-то поклевал, сбрасывал на пол колбасу – под ногами вился мелкий сенбернар и хватал все, что падало. Выпили за супругу Дмитрия Сергеевича, за родную партию и правительство, не будь которых, вряд ли бы они тут собрались. Затем – за подрастающее поколение, которое уже активно зевало и терло глаза. Тамара взяла сына на руки, отнесла в дом.

Максим тут же выпросил сигарету, стал курить, сместившись к ограждению. Пургин пристроился к нему. Вздохнув, Дмитрий Сергеевич стал третьим.

– А ты-то куда? – всплеснула руками Софья Кирилловна. – Родственники, дорогие, скажите ему, что курить в таком возрасте – это убивать себя наповал!

Дмитрий Сергеевич отбивался, мол, он не лошадь, чтобы умирать от такой ерунды. Вернувшаяся Тамара подозрительно поводила носом, но предъявить ничего не смогла. Выпили опять за подрастающее поколение, которое в этом году отправилось в первый класс.

– Бедный ребенок, – сетовала Софья Кирилловна. – За что ему? Ну, и как там в школе? Это же так непривычно.

– Это ужасно, – покачала головой Тамара. – Ребенок был в шоке. Особенно после того, как узнал, что ходить в школу придется каждый день и в течение многих лет. Мы пытались объяснить ему, что это зло неизбежно, что это расплата за грехи прошлой жизни, все через это проходят. Нам кажется, он не понял. Ничего, однажды, лет через пятнадцать, все закончится, и у ребенка начнется нормальная жизнь.

Выпили за врачей – и за Максима в частности.

– За тебя, зять, – провозгласил Дмитрий Сергеевич. – Возможно, подчас мы к тебе несправедливы, требуем того, что ты не умеешь, особенно Тамара. Но следует признать – ты врач от Бога. Таких, как ты, в Москве единицы. Это любой подтвердит: все твои коллеги, служащие Минздрава…

– Выжившие пациенты, – негромко добавила Тамара.

Было весело, царила непринужденная атмосфера. Мясо и салаты уже не лезли, пили половинками, чтобы окончательно не захмелеть.

– А за нас сегодня пить будут? – не выдержала Женечка. – Сидим тут перед вами, сидим…

– Обязательно, – заулыбался Дмитрий Сергеевич и поднялся со стопкой в руке, начал шутливо изображать персонажей «Иронии судьбы». – Мы очень рады, что ты, Женя, и ты…

– Надя, – подсказала Тамара. Народ за столом дружно грохнул.

– Так, я сейчас серьезно, – пояснил Поляковский. – Итак, мы очень рады, что ты, Женя, и ты, Владислав, наконец нашли друг друга и дальше пойдете по жизни вместе. Никто не будет вам мешать, учить жизни – вы уже взрослые, ученые. Надеюсь, это будет прочный союз, на всю жизнь, – уважайте, любите друг друга…

– Размножайтесь, – прошептала Тамара.

– Кстати, и это, – кивнул Поляковский. – Если без внуков, то все отматываем назад. И Софья Кирилловна меня поддержит – верно, душа моя? Хватит с них на сегодня, – резюмировал Дмитрий Сергеевич, – месяц еще до свадьбы. Там и наговорим им всякой всячины.

– Ладно, – вздохнула Женечка, – хоть на этом спасибо.

– Кстати, одобряю твой выбор, – сказала Тамара, беззастенчиво разглядывая Пургина. – У меня обычно доброго слова не выпросишь, но тут должна признать: мужчина со всех сторон положительный, ответственный, занимается важной работой. Опять же, интеллигентный, скромный, учтивый, всегда хорошо выглядит, с таким и в общество выйти не стыдно. Мы еще присмотримся, конечно, к нему, но пока впечатление позитивное.

– Ну да, сносное, – засмеялся Максим.

– Это было приятно, Тамара, – сказал Влад, – спасибо. Специфично, но приятно.

– Жуйте с булочкой, не жалко, – пожала плечами Тамара. – Могу добавить: надеюсь, ты сможешь попридержать нашу прыткую лань, которую постоянно куда-то заносит.

– Придержим, – пообещал Пургин.

– Это куда меня заносит? – насторожилась Женечка.

– А ты молчи, – шикнула на нее Тамара, – с тобой вообще не разговаривают. Давайте, граждане отдыхающие, имею тост: за грядущий союз рыцаря плаща и кинжала с принцессой пера и печатной машинки!

Приближался вечер, блекли краски…

– Вы как себя чувствуете, Софья Кирилловна? – наклонился к ней Пургин.

– Как заложница, Влад, – грустно улыбнулась будущая теща.

Эта женщина была воплощением спокойствия и сдержанности. Никогда не ругалась, хронически не могла повысить голос, тем более сорваться на крик. Всю жизнь провела рядом с мужем, заботилась о нем, не лезла в его дела, воспитывала детей. До 81-го года работала на полставке в секретариате ЦК, занималась размножением на ротаторе документов. Работа была не пыльная, приносила кое-какую денежку. Когда исполнилось 55, Софья Кирилловна и дня лишнего не проработала – оформила пенсию и стала возиться с Трофимом. Малец уже в те годы не был, мягко говоря, образцом послушания.

За воротами засигналила «Волга», и на территорию проникли несколько мужчин в штатском – с большой коробкой и цветами. Щенок, как порядочный сторожевой пес, жестко их облаял. А когда его угрозы не возымели действия, опустил уши и ушел. Дмитрий Сергеевич радушно обнимался с гостями, тянул их к столу. «Некогда, Дмитрий Сергеевич, ей-богу, некогда, – отбивались гости. – Нам еще в Ярославль до ночи добираться. К тому же у вас семейный праздник». И все же он усадил их за стол, символически заставил выпить. У мужчин были мужественные лица. И хотя все были одеты в штатское, от них