Кабул – Нью-Йорк - Виталий Леонидович Волков

отряд Родни проследовал в составе взвода морских пехотинцев, а там отделился от них. Морпехи, соединившись с румынами, двинулись в горы, наводить ужасы на местных террористов, а заодно отстрелять выданные на войну деньги!

Люди Родни, оставшись одни, совершили короткий бросок к схрону, где подкрепились, переоделись в форму нацармейцев и, дождавшись темноты, двинулись к Мелькарезу.

Сначала они навестили крохотный беднейший кишлак, где уже давно поселились мирные туркмены, чью спору туда занесло с севера еще в царские времена, при Закир Шахе. Родни выбрал это селение вовсе не от особой привязанности к туркменам, а по соображениям геодезическим. Кроме того, кишлак жил так бедно, как только туркмены умеют жить, и выживал, обходясь не оружием, а службой и выдачей замуж девочек, на которых местные туркменки были отчего-то особенно плодовиты.

Спецназовцы прежде еще не ходили по этому кишлаку, и их появление принялись сопровождать лаем шелудивые собаки. Но Родни собаки не мешали. Напротив, их участие предусматривалось планом. Благодаря навыку находить в темноте, в незнакомом окружении, заданные объекты, его люди споро вышли к дому местного старосты, запустили очередь по окнам, подожгли жилище и скрылись из кишлака. Люди в свете разгорающегося пламени видели, что нападение совершил отряд нацармейцев.

А Родни и его диверсанты бегом бросились вдоль дороги, которая вела к Мелькарезу. Теперь дело принимало серьезный оборот. Дом двоюродного брата президента Карзая охраняли головорезы из старых моджахедов, а на подворье, как сообщили майору при подготовке операции, не было разве что самолета или танка. Хозяин дома жил на самом перекрестке путей торговли оружием, и грех родственнику президента не сделать из жилища таможню! Местный князь столь бойко регулировал отношения американских, иранских, пакистанских, афганских и даже китайских покупателей, что у него можно было приобрести не только «Стингер» или «Иглу», но, при предварительном заказе, даже свежевыпеченный противотанковый «Корнет». Вот такой дом и его господина предстояло побеспокоить этой ночью майору Родни.

* * *

Планировку и распорядок жизни дома-дворца, число охранников и расположение постов бойцы Хашима Родни усвоили, как армейский устав. Отряд был разбит на две неравные группы, которым надлежало атаковать объект через два запасных выхода. Первая из активных стадий операции прошла как по маслу — внешняя охрана пала бесшумно, как падает скот под рукой опытного мясника.

Проникнуть внутрь, зная пароли, коды, и, главное, установившиеся здесь порядки и привычки охранников, также не сулило больших сложностей, и Родни, взявший на себя руководство большей из групп, дал отмашку. Вперед, работаем!

Но как только его бойцы постелились низким бегом к объекту, произошло нечто, чего майор так и не смог понять. Ему что-то намертво сдавило шею и ноги, и резкая сила, опрокинув навзничь, поволокла по камням от своих. И сразу над головой с треском разорвалось ночное небо. А потом память пропала, сохранив отпечаток последнего взгляда на дом, освещенный вспышками.

Надо отдать должное спецназовцам. Охранники, а потом и прибывшая на место местная полиция не нашли ни одного убитого, ни одного раненого из числа нападавших. А ведь били по ним почти в упор!

Своих люди Родни на поле боя не бросили. Убитых оказалось двое. Оба — выстрелами из АК–76 в затылок. Снайперские штучки. Охрана дома тут ни при чем, она успела доставить диверсантам одни мелкие неприятности, прежде чем ее заглушили, усмирили световыми гранатами, так что отпалила она по теням, не по людям. Трое легко раненных. Плечо, нога. Мякоть. Но вот куда исчез командир, они не могли понять, и обратно к схрону двинулись в удрученном настроении. К счастью, вызванное прикрытие подоспело четко, отбомбило пустоту, что на языке официальных сообщений означало следующее: «по группе талибов» был нанесен удар с воздуха вертолетным звеном антитеррористической коалиции. Потом проведена зачистка, и «боевиков, оказавших отчаянное сопротивление, уничтожили всех до одного». При этом погибли три морских пехотинца, чьи тела доставили в Кандагар и с почестями отправили на родину. Прессу оповестили, что американский спецназ уничтожил карательный отряд талибов, которые, переодевшись в форму национальной армии, разгромили мирный кишлак и напали на дом родственника президента. А втайне на поиски Родни были брошены значительные силы и средства.

Допрос Родни Лето 2005-го. Таджикистан

Майора Родни искали в Кандагаре, в Забуле, в пакистанском приграничье, а найти его можно было в Таджикистане.

Группа, отправленная полковником Куроем за майором — все люди немолодые, — следовала за Родни с того момента, как тот покинул базу в Кандагаре. Ни Курой сам, ни Фахим, ни даже Карзай не знали цели, с которой в их стране снова появился офицер-диверсант из Лэнгли. Собственно полковника это не сильно интересовало, ему нужен был сам Родни, словно самим провидением отправленный в нужное место в нужное время…

Не было бы Родни, полковник нашел бы другого, но с этим козырем на руках у него оказывался полный покер.

Хашим Родни был одним из тех офицеров, которые руководили поимкой тех самых «террористов» по спискам Лэнгли, которых потом отправляли в узилища на Кубу и в Узбекистан, и тех, кого держали в секретных тюрьмах в Афганистане. Он же проводил и первичные допросы.

Простая комбинация, коей полковник надеялся удовлетворить и свой интерес, и маршала, и президента, с пленением столь многознающей птицы обрела в глазах исполнителя законченную простоту.

Когда майора доставили в Таджикистан и спрятали там, Курой самолично отправился допросить его. Американца держали в подвале дома, беднее которого окрест не найти. Не подвал, а каменная яма. Чтобы опустить туда грузное тело полковника, воспользовались цепями.

У Хашима Родни глаза были завязаны зеленым шарфом. Руки скручены за спиной. Но, несмотря на это, Курой из предосторожности натянул на лицо чулок. Усмехнулся: вся жизнь в шпионских страстях, а страстей и не вспомнить. Вот и в штурмовой маске впервые лишь под занавес боевой жизни довелось показаться.

Майор Родни еще выглядел свежим. Всего два дня, как он покинул Кандагар. От него еще пахло одеколоном. Какой талиб пойдет на дело, надушившись! Пусть даже от насекомых. Странные ребята. Все продумывают, рассчитывают, рискуют жизнями, а от простого отказаться им и в голову не приходит.

Глаза полковника постепенно привыкли к сумраку. Слабый свет проникал свысока, из жерла колодца.

— Здравствуйте! — приветствовал пленника полковник по-английски.

Американец остался безмолвен и неподвижен.

Курой не торопился. Хоть под землей время и бежит быстрее, а на высоте медленнее. Все верно. Родни и должен молчать. Все верно.

— Близится Ваше освобождение. Соблюдем формальности, — продолжил Курой. Ему сообщили, что майора не били, но лицо было все в