Дело «Тысячи и одной ночи» - Джон Диксон Карр

– Так вот! – хмуро начал он, сменив тон. – Так вот…

– Плохо дело, – сказал я. – Я с Уайн-стрит, кстати. А вы откуда?

Он стоял неподвижно, тяжело дыша.

– Да, – вдруг ответил он, кажется, на другой вопрос. – Да, конечно. Видите ли…

– Нет такого знака отличия, ZX105. Кто вы, где вы взяли эту форму и почему расхаживаете в ней, как на маскараде?

– Кто-нибудь, дайте сигарету, – попросил он через плечо, вяло махнув рукой. – Что-то не так, офицер? Это всего лишь шутка. Батлер, меня зовут Ричард Батлер. Я весьма и весьма почтенный гражданин, своего рода. – Он попытался натянуть улыбку, довольно неловко. – К чему весь этот шум? Костюмированная вечеринка еще никому не повредила.

– И где эта костюмированная вечеринка?

– Ради бога, Ринки, будь осторожен, – пробормотала Харриет Кирктон, ерзая на диване и не зная, на что решиться. – Он нам тут рассказывает об убийстве, которое, как предполагается, произошло в музее; а мы ему говорим, что ничего не знаем ни о каких убийствах и близко к музею не подходили, но он все еще считает, что…

– Ой, – проговорил Батлер, так и не сводя глаз с моего плеча.

– Так что за костюмированная вечеринка?

– А? О, ну, просто парочка друзей… – Он вновь замялся, и его лицо помрачнело. – Эй, вы чего так на меня смотрите, как будто это я кого-то убил? С чего накидываться на меня прямо с порога?

– Я вам сейчас расскажу, если составите мне компанию. Я уже собирался уходить, и если вы пройдете со мной в Музей Уэйда на пару минут…

– Ой, – повторил Батлер все тем же глубоким голосом. Его плечи медленно заходили под мундиром. – Предположим, я откажусь, что тогда?

– Ты не должен никуда ходить, – хладнокровно вмешался Холмс. – Если я позвоню адвокату мистера Уэйда…

– Что ж, сэр, мистер Батлер, конечно, довольно большой, – сказал я, – но, думаю, прихватить его с собой можно, и не беда, что придется иметь дело с этим вашим адвокатом. К тому же, – я взглянул на Холмса и Джерри Уэйда, – джентльмены, я хочу, чтобы и вы прошли с нами. – (Вольер с попугаями вновь защебетал.) – Так, слушайте внимательно, молодые дурни! Помолчите хоть минуту и послушайте. Я вас всех взять с собой и доставить туда не могу, зачем поднимать весь этот бессмысленный вой? Обыкновенное любопытство должно заставить вас сделать все возможное, чтобы помочь, а иначе властям придется действовать жестко, не говоря уже о том, что скажет старший мистер Уэйд.

Упоминание старика Уэйда пришлось к месту. Холмс замолчал, пробежался рукой по волосам и мрачно кивнул. Джерри Уэйд, погрузившись в невеселую задумчивость, сыграл на губной гармошке несколько тактов песенки «Потому что он очень хороший парень». А Батлер, все еще растирая лоб рукавом, громогласно рассмеялся; им будто бы овладело какое-то лихорадочное веселье, за которым, судя по тому, как забегал его взгляд, скрывалась ментальная гимнастика истинного дуэлянта. Его светло-серые проницательные глаза, казалось, жили собственной жизнью, держался он вполне дружелюбно.

– Ладно, ладно, старина, – наконец согласился Батлер. – Понятия не имею, что там у вас за убийство и с чего вдруг я так важен для следствия. Я пойду, но при одном условии – кто-нибудь, дайте мне три шиллинга и шесть пенсов: надо расплатиться с таксистом. Там водитель до сих пор внизу стоит, а консьержа уже нет на месте, так что заплатить некому.

– Ринки! – воскликнула девушка. – Ты что, не понимаешь, что он и водителя станет допрашивать? Разве не ясно, зачем он хочет выманить тебя на улицу?

– И всего-то? – спросил Батлер, широко взмахнув руками. – Ну и пускай допрашивает водителя; может, он еще вместо меня и расплатится с ним. Давайте наскребите мне монет, и я пошел.

– Мы все пойдем, – вдохновенно заявил Бакстер, как будто кто-то кинул клич собираться на вечеринку. – Мы все пойдем и выступим единым фронтом.

Я с трудом все это пресек; мне не хотелось видеть там ни Бакстера, ни девушку, меня уже начинала разбирать злость. Батлер водрузил шлем себе на голову, выпил порцию чего-то крепкого, и троица моих подопечных наконец выдвинулась. В тишине мы спустились по лестнице, поглядывая друг на друга с тем пустым любопытством, какое охватывает людей, толпой набившихся в лифт. Таксист, сутулый, красноносый и бледный, как труп, за неимением других вариантов ждал в холле на первом этаже. Пока Уэйд рассчитывался с ним, я принялся за дело:

– Где это вы такого красавца-пассажира раздобыли?

– А, так он не полицейский, – сказал водитель с гордостью оттого, что его догадка нашла подтверждение, – а вы вот – другое дело. Так и знал, хе-хе. На Кенсингтон-Хай-стрит, в отеле «Оркни».

– И как давно?

– Где-то минут двадцать тому.

– Он вышел из отеля?

– Нет. Подошел со стороны тротуара. А что, собственно, такое?

Я взглянул на Батлера, на его лице читалось лишь довольное выражение кристальной невинности.

– Да, меня в отеле не было, – сказал он. – Видишь ли, дружище, тут сэр Роберт Пиль[5] не верит, что я был на костюмированной вечеринке. Не просветишь его?

Водитель принял почтительный вид.

– Отчего бы нет, сэр Роберт? – сказал он мне. – Домах в двух-трех оттуда проходил костюмированный бал, на Пеннингтон-стрит, правда он закончился пораньше. Какое-то там общество плетенщиков корзин или что-то типа…

Все это шло вразрез с той теорией, которая у меня начала складываться, и тем не менее я все явственнее ощущал, что эта теория должна быть верной. Я еще немного порасспрашивал водителя, ничего толкового из этого не вышло, и я отпустил его, записав имя и номер. Наше шествие возобновилось, Уэйд и Холмс отошли на несколько шагов, чтобы я мог допросить Батлера.

Пэлл-Мэлл-стрит на своем веку видела и более странные процессии. Все трое нервничали, и выражалось это самым неуместным образом. В какой-то степени это могло подтверждать сказанное Батлером; но я склонен считать, что дело было в том, что они впервые в жизни должны были приблизиться к настоящему трупу – зрелищу малопривлекательному, с настоящей, пролитой не на книжных страницах кровью, а не со сценическими чернилами, – так что шок спровоцировал нервозную веселость. При Джерри Уэйде все еще была его губная гармошка, на которой он исполнил куплеты «Каждой твари по паре», и в какой-то момент я обнаружил, что мы идем в ногу, как солдаты под аккомпанемент боевого барабана. Благоразумный Холмс, конечно, не отпускал шуточек, которые не соответствовали бы его черному галстуку и лощеному котелку, но он охотно посмеивался над остротами товарищей. При свете заходящей луны по мрачной серо-коричневой улице разливалось гротескное веселье, поскольку