Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Целый день Митчелл-Хеджес выглядел подавленным. Он чувствовал в себе признаки надвигающейся болезни и опасался, что лихорадка может вернуться с еще более худшими последствиями. Следовало принять какое-то решение. Весь следующий день Фредерик составлял завещание, продумывая каждое слово, и, когда оно было готово, пригласил нотариуса (а по совместительству и друга) Мартина Бремена, которого знал без малого тридцать лет.

Мартин явился незамедлительно. Как всегда, он был элегантно одет: великолепно сидящий на широких плечах удлиненный светло-серый пиджак в едва заметную белую вертикальную полоску, на длинных журавлиных ногах идеально отглаженные брюки, а его начищенные до блеска ботинки аж пускали солнечные блики.

Вопреки обыкновению, в этот раз он, видимо, каким-то образом почувствовав настроение друга, потому был немногословен и серьезен. Выслушал жалобы Фредерика на тропическую болезнь, мучившую его последние двадцать лет, Мартин сочувственно покачал головой и тут же перешел к делу:

— Позволь прочитать, что ты тут нацарапал?

— Для этого я тебя и позвал, Чарли, — хмыкнул Фредерик, отпив из толстого стакана глоток виски. — Наслаждайся.

Подняв со стола три бумажных листа, исписанные убористым почерком, нотариус углубился в чтение.

Прочитав написанное, Мартин Беремен спросил:

— Ты уверен в своем завещании?

— Не сомневайся, Мартин, я продумал каждое слово. К тому же, у меня не так много родственников, и я постарался никого не обидеть. Завещание писал в здравом уме и доброй памяти.

Уложив завещание в конверт и скрепив его личной печатью, нотариус ушел, отметив про себя, что сегодня Митчелл-Хеджес и впрямь скверно выглядит.

Когда за Мартином Бременом закрылась дверь, Фредерик прошел в кабинет дочери. Та сидела за письменным столом и что-то изучала в бинокуляр. Археология ее интересовала, куда больше ее занимала биология, в частности строение жесткокрылых жуков. Закончив университет, Анна занялась исследовательской работой и уже опубликовала несколько научных статей.

— Нам нужно продать замок, — объявил он дочери.

— Как это, папа?.. — удивленно спросила Анна, оторвавшись от окуляров. У нее были большие выразительные глаза. Поклонников у нее было немало, но узами брака ни с кем из них она не спешила себя связывать. — Ты же о нем так мечтал. А сколько ты вложил средств в реставрацию!

Все это мы учтем при продаже. Не прогадаем. Уверен, что даже будем в выигрыше. Я тебе вот что хочу сказать… Я уже немолод, а тебе еще жить да жить… Но средств у нас не так и много, как думается. Чтобы мы могли позволить себе жить на достойном уровне, придется продать Казанскую икону Божьей Матери.

— Еще один сюрприз… Столько людей к нам приходит, чтобы просто поклониться ей. Мне казалось, что здесь ей самое место…

— Поначалу я тоже так думал, но потом понял, что ошибался.

— И кому же ты хочешь ее продать? — нахмурилась дочь. — Какому-то толстосуму из России?

— Вовсе нет! Мы продадим ее Русской православной церкви заграницей. — Увидев, что дочь хочет что-то ответить, произнес непререкаемым тоном: — И не нужно возражать, я так решил! — Немного помолчав и мысленно посетовав на себя, что не следовало говорить с дочерью в таком тоне, продолжил мягче: — Пойми, Анна… Так нужно. Сегодня я встречался с нотариусом. Просидели целый вечер, составляли завещание. Я уже немолодой, могу умереть в любую минуту…

— Папа, ну что ты такое говоришь! — попыталась возразить Анна.

— Ты послушай, не перебивай. После меня все останется тебе. Если вдруг я не успею все организовать и… я умру прежде, чем мы ее продадим… Подари икону православной церкви. Но у меня есть одно важное условие… Не отдавай ее Русской Православной церкви.

— Почему?

— У меня есть основания поступать таким образом. А теперь не спорь со мной и согласись.

— Хорошо, папа, пусть будет так, как ты скажешь.

— Что-то я проголодался, — после некоторой паузы произнес Митчелл-Хеджес. — Что у нас там на ужин?

— Рыба с овощами, — ответила Анна.

— Прекрасно! То, что нужно! Кажется, у нас где-то оставалась бутылка новозеландского Совиньона Блана?

— Папа, на прошлой неделе ты выпил последнюю бутылку. В магазинах его тоже сейчас нет, я узнавала.

Фредерик Митчелл-Хеджес неодобрительно покачал головой:

— Что же это за страна такая, если в магазинах невозможно купить новозеландский Совиньон Блан? Не снаряжать же мне экспедицию в Новую Зеландию, чтобы мне привезли оттуда ящик хорошего вина!

— Папа, ты несправедлив, вино в магазине закончилось вчера вечером и завтра его уже должны доставить.

— Ну хорошо… Надеюсь, что бутылочка сухого южноафриканского Шенен Блан у нас еще осталась?

— У нас в подвале целых два ящика Шенен Блан!

— Тогда приготовь мне одну бутылочку. Хочу провести вечер наедине с собственными мыслями. Их за последние дни накопилось немало… Что скажешь, если на следующий год мы отправимся в экспедицию в Бразилию? Я располагаю достоверными сведениями, что в джунглях Амазонки находятся развалины цивилизации Атлантиды, — произнес он с задором, предвкушая предстоящее застолье. На какое-то мгновение в его глазах вспыхнул озорной блеск.

— Папа, ты все никак не можешь успокоиться, — укорила Анна. — Ты как мальчишка, который все время хочет куда-то уехать. Ты забыл, что у тебя больная спина. А еще куча всех этих тропических болезней… Ты и так уже достаточно путешествовал. Пусть теперь этим занимаются другие… Тебе удалось едва ли не в одиночку отыскать столько артефактов, что их хватило бы для отчета крупного научно-исследовательского институт за десять лет его работы! Не каждой экспедиции выпадают такие удачи, какие выпадали тебе.

— Соглашусь, — разлепил губы в довольной улыбке Фредерик Митчелл-Хеджес. Глубокие морщины на худощавом лице старика заметно разгладились. — Мне чертовски везло! Как никому другому! Я счастливый человек.

— Тебе бы сейчас лучше сидеть в кресле-качалке и любоваться звездами.

— Скучно, — отозвался хозяин замка. — Вот вышла бы ты замуж да родила мне внуков. Тогда, глядишь, было бы веселее сидеть дома. А потом, когда детишки подрастут, мы бы вместе стали искать вечно ускользающую Атлантиду или пиратские сокровища на острове Эспаньола. Вот это была бы экспедиция!

Замок Фарли-Хангер форд был продан на следующий год за рекордную сумму, — никогда прежде средневековое фортификационное сооружение не оценивалось столь высоко. На то были веские причины — продавались не только потемневшие от времени тесаные камни четырнадцатого века, выложенные в высокую крепостную стену и средневековые здания с фресками, по сути это было живое свидетельство истории средневековой Англии — от периода войны Алой и Белой розы до английской революции, перехода от монархии к республике.

Продав замок, Фредерик Митчелл-Хеджес словно разом состарился. Его походка, прежде уверенная и стремительная, потеряла былую легкость, теперь, гуляя по аллеям парка, он по-стариковски