Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Фредерика Митчелла-Хеджеса разыскивать не пришлось, он оказался возле часовни, где о чем-то оживленно беседовал с гостями. Похоже, что ему очень нравилось его нынешнее положение и он нередко лично проводил экскурсии по замку, красочно рассказывая про его блестящее прошлое. В эти минуты он сбрасывал с себя десяток годков, даже его сутулость, в другое время заметно старившая его, в такие моменты пропадала.

Заприметив князя Хованского, хозяин замка приветливо поздоровался и с веселой улыбкой продолжил:

— Что-то вы зачастили к нам. Впрочем, что я говорю, я всегда рад вас видеть. Пришли еще раз посмотреть на икону?

— Именно так.

— Она стоит того.

— Я видел выезжающую из замка Ксению Александровну, — сдержанно произнес Хованский.

— Вы с ней знакомы? — удивленно спросил Митчелл-Хеджес.

— С давних пор, — с грустью в голосе отвечал князь Хованский. — Это было совсем в другой жизни. Признаюсь, я был даже в нее влюблен. Да что я говорю! В нее влюблялись все, кто видел ее хотя бы однажды! Удивительная женщина. Вот только судьба была к ней немилосердна.

— Она красива даже в этом возрасте, — заметил Фредерик.

— Это правда… Мне известно, что сейчас она редко выезжает из своего имения. Должна быть какая-то очень значительная причина, чтобы она покинула свое имение и приехала к вам.

— Представляете, она хотела купить у меня Казанскую икону Божьей Матери, — воскликнул хозяин замка. — Мне пришлось ответить ей отказом.

— Ах вот оно как!

— Не только великая княгиня интересуется иконой… Не так давно мне предложил хорошую цену за Казанскую икону коллекционер из Америки… Не буду называть имени, он очень известный.

— Вы ему тоже отказали…

Слегка поморщившись, Митчелл-Хеджес отвечал:

— В этом случае икона висела бы в качестве экспоната в его домашнем музее, и никто о ней даже не узнает. Я бы хотел для нее другой судьбы.

— Понимаю вас… Вы бы хотели, чтобы она служила верующим, паломникам.

— Именно так! Поначалу, когда я ее приобретал, то думал, как и всякий коллекционер, которому интересно купить очень дорогую и известную вегць. А потом я понял, что эта икона настолько великая, что она не умещается даже в моем замке. Лучше всего, если она будет находиться в каком-то православном храме, и я всерьез думаю об этом.

— А ведь я пришел к вам именно с таким предложением.

— Вот как? Готов выслушать.

— Не буду вдаваться в детали, но у меня остались в Советской России серьезные связи с православной церковью. В Синоде стало известно, что Казанская икона Богородицы находится в вашем замке, и Русская православная церковь хотела бы ее приобрести.

— Весьма неожиданное предложение. Не знаю, готов ли я… Что они еще сказали?

— Вы хотите услышать правду?

— Разумеется.

— В патриархии заверили, что Казанская икона Божьей Матери вам не принадлежит… Даже если вы приобрели ее за очень большие деньги… Она принадлежит людям России и русской православной церкви. Там она будет в почете и обретет достойное ее величие и почитание, каких нигде не будет.

— Интересное заявление, — помрачнел Митчелл-Хеджес. — Никогда не думал об этом. Пожалуй, я повременю, пусть икона пока останется у меня.

— Вы даже не осознаете, что значит для русских эта икона. Иначе вернули бы ее незамедлительно!

— А вот и представляю! Иначе бы я ее не купил.

Скупо улыбнувшись, князь произнес:

— Догадываюсь, о чем вы думаете. Вами движет чувство тщеславия. Миллионы людей в России мечтают увидеть ее хотя бы одним глазком. Да что там увидеть, хотя бы уверовать, что святыня уцелела! А у вас она висит на стене, и вы имеете возможность каждый день не только смотреть на нее, но даже притронуться к ней. Вас можно считать по настоящему счастливым человеком.

— Так оно и есть в действительности.

Фредерик Альберт Митчелл-Хеджес с утра пребывал в прекрасном расположении духа. Почтальон принес сообщение о том, что купленные им акции «JPMorgan Chase and Со» выросли на четверть. Час назад он вышел из своего кабинета, чтобы подышать свежим воздухом, прогуляться по просторному двору замка, полюбоваться клумбами и насаждениями, за которыми следил опытный садовник, которого он переманил из соседнего поместья за весьма приличные деньги. А еще ему хотелось глянуть на паломников, выстроившихся в длинную очередь перед часовней, где находилась Казанская икона Божьей Матери.

Лица у посетителей были серьезные, одухотворенные. Каждый из них понимал, что ему предстоит встреча с чем-то необыкновенным, чего никогда прежде не доводилось видеть. Войдя в часовню, они прикрывали за собой дверь, как если бы хотели доверить Божьей Матери нечто личное, чего не должны слышать посторонние и, упав на колени перед образом, подолгу молились.

Но еще больше Митчеллу-Хеджесу нравилось наблюдать за тем, как паломники выходят из часовни: на их лицах была печать торжественности и радости одновременно, то самое выражение, которое бывает только у праведников.

А этот русский князь хочет лишить его всего этого!

— Советское правительство может вам предложить за икону хорошие деньги, — напирал князь Хованский.

Фредерик Митчелл-Хеджес лишь неопределенно пожал плечами.

— Разве деньги могут мне заменить радость от владения иконой? Я несколько раз в жизни терял все и начинал сначала. Хотите знать, что мне принесло наибольшую радость?

— И что же? — поинтересовался князь Хованский.

— Приобретение уникальных вещей.

— Но на деньги, которые вы получите за икону, вы можете купить другие иконы, и даже не одну!

— Все это так, но я не уверен, что смогу купить еще одну такую же икону. К тому же, второй такой просто не существует.

— Вы отказываетесь от очень выгодного предложения, — с сожалением заметил Дмитрий Иванович.

— Деньги для меня ничего не значат. Открою вам одну очень простую и одновременно важную мысль — деньги вообще не делают человека счастливым. Поверьте мне… Он может ощущать себя счастливым только в том случае, если занимается любимым делом. Я всю жизнь занимался археологией, пытался отыскать таинственную Атлантиду. Порой мне казалось, что я приблизился к разгадке, только протяни руку и тайна будет в твоих руках. Но чем больше я занимался раскопками, тем больше отдалялась от меня разгадка. За это время я побывал в экспедициях на всех континентах, доставал из-под земли артефакты, которые могли бы приблизить меня к истине. Это были золотые изделия, украшения, мне даже посчастливилось отыскать в Латинской Америке уникальный хрустальный череп… Но со временем я понял, что самым ценным артефактом является не тот, что я нашел под землей, а сокровище духовное, и это — Казанская икона Божьей Матери.

— Жаль, что мы не поняли друг друга, — хмуро произнес князь Хованский. — Я слышал, что вы были очень