Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

А чем еще заняться загнанному в ловушку? Неужели открыть ноутбук и начать писать? А почему бы и нет? Но голос в голове пропищал: «Ты эгоист, Итан Монклер, собрался извлечь пользу даже из этого».

Непонятно, каким образом это произошло, но он все-таки открыл рукопись, дремавшую в сторонке уже два месяца, и из него полились слова.

Неожиданный звонок

Звонок раздался поздно вечером, когда Итан Монклер сидел в опустевшем доме, размышляя, отправиться на поиски жены или и дальше терзаться бездельем и тоской. Забыться на дне бутылки или наткнуться на тело мертвой жены?

Он принял простое и вполне понятное решение. Плеснул виски в стакан и продолжил писать.

Тем временем Холли Грэм уже легла спать. Услышав звонок, она повозилась с телефоном – кто это так поздно? Приложив телефон к уху, она ничего не услышала и уже подумала, что звонивший повесил трубку. Но нет.

– Это… Холли Грэм?

Голос был женский, хотя и низкий. Грэм быстро посмотрела на номер – неизвестный. Могли звонить с заблокированного номера или с одноразового телефона.

– Да. Кто это?

– Вы должны пристальнее заняться Итаном Монклером.

– Кто вы? – снова спросила Грэм.

– Доброжелатель. Саттон Монклер – моя подруга. Я боюсь… мы боимся, что Итан с ней что-то сделал.

Голос звучал четко и уверенно, хотя Холли Грэм услышала еле заметную дрожь в последних словах, как будто собеседница напугана.

Грэм решила действовать по инструкции:

– Мэм, было бы очень полезно получить от вас официальное заявление. Вы не могли бы подъехать в участок?

– Нет. Официальное заявление вам не поможет.

– Откуда у вас мой номер?

– Займитесь Итаном. Он не тот, кем кажется. Ребенок… Все не то, каким кажется.

– Мне нужно больше информации, мэм. Что именно мне искать?

– Все, – ответила она зловещим шепотом.

Новые улики

От напряжения в голосе незнакомки у Холли участилось сердцебиение. Она тут же позвонила сержанту Морено, как он и просил.

– Прошу прощения за поздний звонок, сэр. Надо получить список входящих на мой телефон. Личный телефон, не рабочий. Я только что получила анонимный звонок. Он касается Итана Монклера. Мне велели пристально заняться им и смертью ребенка.

– Откуда у анонима твой личный номер?

– Не знаю. Это неважно.

– Нет, важно, но об этом после. Посмотрим, сможем ли мы отследить звонившего. – Он зевнул. – Черт, уже поздно. Но я не сплю. Так что можешь заодно сообщить новости по делу. Что у тебя есть?

– Проверяю все, что сказал нам Монклер. Полгода назад Саттон на «Скорой помощи» отвезли в психиатрическую клинику. Я позвонила врачу, но он отказался говорить без ордера, так что у нас есть только материалы из суда. Все подтвердилось – попытка суицида, психоз. Он сказал правду про ее срыв. Что касается смерти ребенка, то его хорошо кормили и заботились о нем, нет никаких признаков, что его целенаправленно душили или дали что-то, из-за чего у него остановилось сердце. Это правда похоже на ужасную трагедию, и не по их вине. Ежегодно в стране около трех с половиной тысяч детей умирают от синдрома внезапной детской смерти. Похоже, Дэшил Монклер входит в эту статистику.

– Печально.

– Да, очень печально.

– Что-то еще?

– Многочисленные звонки о домашнем насилии. За прошлый год полиция приезжала к ним домой четыре раза. Миссис Монклер отказалась выдвигать обвинения, поэтому мы ничего не могли сделать.

– Он ее бил?

– Вот что странно. Все четыре раза она клялась, что не звонила. Да, они ссорились, и серьезно, но она не вызывала полицию.

– В девять-один-один есть записи?

– Все звонки были с ее сотового.

– Похоже на «раскаяние покупателя». Вполне типично.

– Ага. Но здесь не за что зацепиться. Ясно, что у них были проблемы, ясно, что она ушла. Вопрос в том, ушла она по собственной воле или он ей помог?

– И как ты предполагаешь ответить?

– Время, сэр. Мне надо больше времени, чтобы во всем разобраться.

– Тогда ложись спать. А завтра со свежей головой примешься за дело. Это приказ.

– Да, сэр.

Холли повесила трубку. Но заснуть не смогла. Она лежала в уютной постели, думая о фотографиях из дома Монклеров. На них они выглядели такими счастливыми. Довольными жизнью. Все трое красивые и радостные. А потом случилась трагедия, умер ребенок, и весь их мир рухнул. Любой брак развалится при таких обстоятельствах. Любой.

Так почему же у нее такое чувство, будто она что-то упустила?

Голоса, я слышу голоса

Это опять я. Ну, как вы там? Лично я немного злюсь.

Хочу спросить: по-вашему, мне не стоило звонить? Не надо было так рано доносить на Итана? Прошел всего один день, и копы двигались в нужном направлении, но до чего же ме-е-едленно.

Хочу увидеть, как он дергается в конвульсиях.

Хочу увидеть его мучения.

Хочу увидеть, как он истекает кровью.

Хочу, чтобы это случилось побыстрее.

Если вы решили, что я какой-то киношный злодей, позвольте заверить, Итан заслужил все свои муки. Он мерзкий человек. Человек без чести, без души, без сердца.

Простите меня. Или не прощайте. Но никто не принял происходящее всерьез. А мои подруги – такое разочарование. Всего разок с ним встретились. И это все? Все, на что они способны? Я подготовила их и позаботилась о том, чтобы у них было все необходимое, и ни у одной не хватило смелости выступить вперед и показать пальцем в нужную сторону.

Мне пришлось самой ускорить процесс.

Я не планировала делать это так рано, но поняла, что это единственный вариант.

Дам копам еще один день, чтобы все выяснить. Но время уходит.

Тик-так. Тик-так.

Еще один рассвет

В шесть утра в окно проник слабый солнечный свет. Холли протерла глаза, потянулась и ощутила приятный хруст в позвоночнике. Она так и не смогла уснуть, а потому засиделась допоздна, сгорбившись над компьютером. Она никак не могла выкинуть из головы тот звонок. Шепот, враждебность. Кто-то всей душой ненавидел Итана Монклера.

Теперь она уже лучше изучила эту пару. В интернете нашлось много информации об этой семье. Несколько лет они были любимцами публики. Смерть ребенка и последующее падение с небес были задокументированы с пугающими подробностями. Холли стало не по себе. Люди так любят трагедии.

Она пыталась понять, что упускает, что не так в доме на Третьей авеню и в истории живущих в нем людей. В ее разрозненных