Современный российский детектив - Анна Майская

– Надо купить. С первой же зарплаты! А лучше денег занять и купить сразу! Так оно будет надежнее!

Про «надежнее» – это Светочка поняла. Без бронежилета первой зарплаты можно просто не дождаться. Не дожить.

Светочка замотала головой и пробормотала, чуть не плача:

– Я вам не верю!

Вон как ее проняло! В обычном состоянии да в здравом уме она ни за что не осмелилась бы произнести подобную дерзость.

– Все, спеклась она! – оценил я Светочкино состояние. – Готова к главному!

А директриса в своем кабинете тем временем поднялась из-за стола, запахнула полы пиджака, прикрывая спасительный бронежилет, и сказала решительным тоном, обычно присущим командирам, поднимающим своих бойцов в атаку:

– За мной!

* * *

Пока шли по коридору, директриса вводила Светочку в курс дела.

– Самое главное – не думайте, что это именно вам так не повезло. Класс как класс. Везде дети сейчас одинаковые. Ну, может быть, здесь «золотых» детишек только больше.

– Каких? – уточнила Светочка, едва поспевающая за директрисой.

– «Золотых». Это мы в педколлективе так называем тех, у кого родители при деньгах. Сложный контингент, – честно призналась директриса. – С ними приходится повозиться. Но – ничего, справляемся! – с неожиданным воодушевлением закончила директриса и почему-то криво улыбнулась.

И улыбка у нее была кривая, и воодушевление какое-то фальшивое, и Боярышкина сделала вывод, что «справляемся» – это, наверное, слишком оптимистично и не соответствует действительности.

Прошли по коридору и остановились у ведущей в класс двери. Директриса судорожно вздохнула и сказала срывающимся голосом:

– Значит, так! Главное – решительность! Запомнили? Никого не бояться! Отвага и напор! И если станет совсем туго – скажите им, что позовете физручку!

Директриса рывком распахнула дверь и вошла в класс, как входит в клетку к тиграм не слишком уверенный в правильности своего поступка дрессировщик. Следом за ней и Светочка несмело переступила через порог. Открывшаяся ей картина не могла не произвести впечатления.

Здесь не было выстроившихся ровными рядами столов и аккуратно расставленных стульев. Нет, обычная школьная мебель имелась в наличии, но рассредоточена была в странном порядке, называемом беспорядком: столы сдвинуты вместе и представляют собой несколько обособленных островков, вокруг которых группируются команды по интересам. Одна компания режется в карты, другая что-то бурно обсуждает. Третья (большинство в которой – девчонки) балуется пивком, и практически все нещадно дымят сигаретами. Дым стоял такой, что хоть топор вешай.

У Светочки Боярышкиной глаза сделались совершенно круглыми, и она растерялась, потому что в силу своей педагогической неопытности пока не знала, как в таких вопиющих безобразных случаях должна поступать администрация школы: немедленно исключать злостных нарушителей правил школьной жизни или даже вовсе вызывать милицию и всех поголовно ставить на учет.

Но против Светочкиных ожиданий директриса не только милицию не вызвала и даже попытки не сделала восстановить порядок на контролируемой ею территории, а сказала голосом сладким и даже заискивающим:

– Здравствуйте-е!

И это униженное растягивание директрисой гласных окончательно деморализовало Светочку.

На директрису никто из присутствующих особого внимания не обратил. Как будто это и не директор был, а какая-нибудь уборщица тетя Глаша, по случайности заглянувшая не в ту комнату. Все так же курили. Пили пиво. Кто-то трепался по мобильнику. Это не было похоже на школьный класс. Скорее – закрытый клуб, куда съехались скучающие денди, чтобы обменяться последними новостями, друг на друга посмотреть да и разъехаться вскорости по своим неотложным делам: кто в казино, кто на биржу, а кто в сауну с девочками.

Это и были те самые «золотые» детки, о которых говорила директриса. Мобильные телефоны долларов по семьсот и изысканной небрежности одежда, которой на каждом из детишек было на несколько тысяч долларов.

– Наберусь смелости отвлечь вас на минуточку и представить вашего нового классного руководителя, – по-прежнему заискивающе произнесла директриса и подтолкнула Светочку вперед. – Прошу любить и жаловать!

С этими словами директриса ободряюще улыбнулась деморализованной Светочке и поспешно покинула класс. Это было похоже на паническое бегство. Светочка Боярышкина вдруг очень ясно представила, что чувствует кролик, оставленный в террариуме среди змей. Еще больше она испугалась, обнаружив, что на нее обратили внимание. Вот директриса для этих балбесов – она как пустое место была. А Светочкой – заинтересовались.

– Клевая, – оценил кто-то ломающимся юношеским баском.

– Небось замужем.

– По фигу.

– Ага. Муж – отдельно, половая жизнь – тоже отдельно.

Лицо Светочки залилось алым цветом. На ее реакцию присутствующие не обратили никакого внимания.

– Надо папику сказать, – произнес задумчиво один из недорослей. – Он как раз домработницу ищет.

– У вас же есть.

– Выгнали, – сообщил недоросль. – Залетела.

– Не предохранялась?

– Ага. Папик ее еще когда на работу принимал, предупредил, что резинками он не пользуется. А она не подсуетилась. И когда стало понятно, что папик ее отоварил, выгнал он ее. За нарушение правил техники безопасности, типа.

– А ей по кайфу будет в домработницах, – оценил кто-то лучезарную прелесть Светочкиных перспектив. – Сытно и тепло. Не то, что в школе.

Светочка судорожно вздохнула. Натянула на лицо маску-улыбку и сказала доброжелательным до неправдоподобия голосом:

– Здравствуйте, дорогие мои ребята!

И в классе тотчас повисла пугающая тишина, словно Светочке удалось невозможное и она смогла сильно удивить и озадачить присутствующих. На нее смотрели так, будто знали давно и считали глухонемой, а она вдруг заговорила.

– Прикалывается, – наконец определился кто-то.

– Ага, пургу гонит, – подтвердили из противоположного угла.

И снова стало шумно и бестолково. Но Светочка не собиралась сдаваться.

– Давайте познакомимся, – предложила она с прежней доброжелательностью, давая понять, что обид она не помнит и они еще очень даже могут подружиться.

– Давай! – с готовностью откликнулся ближайший к ней пацаненок, резко приблизился, левой рукой уверенно обхватил Светочкину талию и привлек к себе, и дальнейшее знакомство, по-видимому, предполагало страстный поцелуй и последующее затемнение в кадре, как это обычно бывало в кинолентах тридцатых годов.

Светочка трепыхнулась. Пацаненок прижал ее покрепче. Взгляд у него был серьезный. Светочка запаниковала.

– Немедленно отпусти! – пискнула она. – А не то…

Что «не то» – она сама пока не знала.

– А что тогда? – лениво уточнил малолетний ценитель женской красоты.

– Я физручку позову! – безо всякой надежды на успех, от одного лишь отчаяния, объявила Светочка.

Что-то случилось. Какое-то изменение произошло. Словно вдруг обжигающий холодом ветерок пробежал по классу. Все оцепенели. И только Светочкин ухажер не проникся.

– А че такое? – развязно спросил он.

– Ты отпусти, – дали ему совет. – А то и правда позовет…

– Ну и че?

Все вокруг знали что-то такое, чего не знал он.

– Отпусти! – снова дали ему спасительный совет.

Он не отпустил. Но ослабил захват. Светочка