Перед истиной - Владимир Павлович Виноградов

— Для диплома, — грубо ответил Варейка.

— Вот именно. Можно сказать, наука не того юношу питала.

В ответ Варейка резанул злым, острым взглядом.

* * *

...Когда билет показали Вилкову, тот посмотрел на него с сомнением, будто не узнал. Смотрел, как хозяин на надоевшего кота-гуляку, который совсем уж потерялся, но, набегавшись, нагулявшись, вдруг вернулся домой. И его уже не хотят признавать и впускать.

Билет лежал под стеклом, недосягаемый, совсем чужой, и Вилков подумал: «Чей же он теперь, кому достанется?»

Раев понял его немой вопрос, но тоже молчал, чего-то ждал.

Потирая влажные, чугунные ладони, опущенные между колен, Вилков почувствовал, как его лицо, плечи, все тело заливает жгучая волна стыда, — давно такого не ощущал, отвык. Хотел спросить, вернут ли ему билет, да осекся. Но когда посмотрел следователю в глаза, один лишь раз взглянул, а свои, казалось, горели, услышал ответ следователя, который все понял:

— Вернут вам билет, Вилков.

— Э-эх! — выдохнул он и смахнул с лица капли пота, а может, другое что.

— Деньгами возьмете? — спросил следователь.

— Нет, товарищ капитан. Ни за что! Если отдадут, — еще не верил он, — машину. Пить окончательно брошу и уйду с этой работы. У меня ведь специальность есть хорошая — электрослесарь. Вернусь на завод, на котором раньше работал. Слово даю.

— Что ж, Вилков, если так решил, значит, выигрыш все равно будет больше.

* * *

...— Нашли?! — воскликнул Бугров, увидев билет. В его голосе было не только удивление, но и восхищение. И с горечью добавил: — Связал меня черт с этими химиками... Ну, что я получил со всего этого марафета? Еще один срок... Гарантия, говорил... Козел проклятый... Гражданин начальник, дайте, пожалуйста, сигаретку, мои все кончились.

Он закурил, затянулся. Выпустил колечко дыма. Следил, как оно медленно расширялось, таяло. Пустил второе, третье. Он словно прощался с какой-то ведомой только ему, никаким следствием не раскрытой, туманной мечтой, голубой, как этот дымок.

— Колеса. Задавили меня «Волгой», — сказал он.

— На что вы все-таки рассчитывали? — спросил следователь. — Ведь в любой сберкассе, куда бы вы ни предъявили билет, его бы задержали, и плакали для вас денежки. Лопнула бы затея.

— Мы не думали, что Вилков сразу побежит в милицию. Варейка сказал: «Если заметит подделку, все равно побоится заявить...» А потом, мы сами бы не стали получать выигрыш. Сплавили бы билет подходящему покупателю, был такой у Варейки. А тот уж пускай сам со сберкассами воюет. Да и он бы не заявил. Такие не заявляют. Они же сами жулики. — Он вздохнул. — Сгубила нас, гражданин следователь, ваша быстрота.

Бугров не верил в удачу и тогда, когда смотрел, как ловкие пальцы Варейки аккуратненько вырезали бритвой зеленые цифирки из лотерейного билета, отданного соседом, слегка касались их кисточкой с клеем, а затем прикладывали к другому билету. Варейка приговаривал: «Это делается вот так». Не верил и после того, как ловко подсунул Вилкову фальшивку, и тот ушел с ней, не подозревая обмана. И потом, когда соучастник держал билет на ладони и напевал: «Ах ты мой маленький, мой бесценный». И по дороге в Куравлево. И на пороге дома жены Варейки. Дальше его не пустили. И только в кафе, за кружкой пива, под музыку, Бугрову вдруг привиделись проблески той райской жизни, которую посулил ему умудренный наставник, оглушив невероятно крупной добычей, идущей, по его словам, прямо к ним в руки. Но мечты были оборваны милицией.

Он стряхнул горькие мысли, как пепел с сигареты, потому что не умел долго грустить, и сказал залихватским тоном:

— Гражданин начальник, а нельзя пустить меня по делу потерпевшим... от автонаезда?

«Дурак» и теория вероятности

Они резались в карты весь рабочий день. Втроем. Два инспектора уголовного розыска и следователь. В того самого «дорожного дурака», которого еще называют «трынька». Игра азартная, но не опасная, если не передергивать карты и вовремя остановиться. Игра на выдержку.

К вечеру полковник Шкурин вызвал следователя:

— Ну, как, Лукин, результаты?

— Выше двадцати семи не выпадало, товарищ полковник.

— За весь день?

— За весь, товарищ полковник.

— А ведь у тех времени было всего полчаса.

* * *

...Ставчук выбрался из машины. Ему было муторно, как час назад, когда самолет, снижаясь над Новосибирском, одним крылом уперся в тайгу, другим в небо. Но тогда над головой каталось солнце, ослепительное, новенькое, как кольцо новобрачной, а впереди был двухмесячный отпуск. Сейчас же будто и солнце закатилось, а отпуск... Хоть поворачивай назад, на Камчатку...

Вышли и Платонов с Чистяковым.

Он еще не знал этих людей: как зовут, кто такие, откуда. Они познакомились в такси, которое собрало их, попутчиков, направлявшихся из аэропорта в город.

Платонов хлопнул Ставчука по плечу:

— Ничего, приятель, с кем не случается. Помнишь, как в «Пиковой даме» — «Сегодня ты, а завтра я. Ловите миг удачи...». Пойдемте-ка лучше выпьем коньячку. С меня ведь причитается.

Это уж точно, с него причиталось. И Платонов широким жестом указал на ресторан железнодорожного вокзала, к которому они только что подкатили.

Ставчуку было не до выпивки, но поплелся за Платоновым. А тот, подойдя к дверям ресторана, неожиданно передумал.

— Нет, братцы, не успеем. Пора обратно в аэропорт. Боюсь на свой рейс опоздать. Вот вам по десятке. Примите за мое здоровье.

И исчез в толпе.

— Ушел, — тоскливо сказал Чистяков. — Ну, пошли за билетами. Тебе куда?

— В Славгород.

— А мне в Томск.

Он подождал, пока Ставчук брал билет, и уже потом сам обратился в кассу. Но на томский поезд еще не объявляли продажу билетов.

— Эх, долго ждать, целый час. Да и будут ли билеты? Полечу-ка и я самолетом, — решил Чистяков. — А ты уж извини, браток, что так вышло, втянул тебя. Да ведь ты же сам видал, и я продулся в пух и прах.

И тоже скрылся в толпе. А проследи Ставчук за своими случайными попутчиками, заметил бы, как оба они нырнули в ту же машину и покатили к аэропорту.

Его болтало среди вокзальной суеты, как худой челнок на волне. И он ощущал только одно — пустоту. Ставчуку казалось, что