Трудное дело - Иван Михайлович Алпатов

— Бидон, скорее всего, принесли с собой посторонние, предположительно — преступники, — продолжал начальник уголовного розыска. — Мы выяснили у соседей: такого бидона не было. Керосин хранился в сарае в бутылях. Мы их нашли.

Итак, вот он первый след, первая зацепка. Бидон нужно заранее наполнить, пронести с собой более или менее продолжительный путь. Может быть, кто-нибудь видел человека с бидоном в часы, предшествовавшие убийству? Это обязательно нужно проверить.

— Кроме керосина, как утверждают эксперты, — рассказывал дальше начальник уголовного розыска, — при поджоге использовался и бензин. Думаем, что взяли его из бака мотоцикла, стоявшего в сарае.

Осмотрели и мотоцикл, и сарай. Чванов, копавшийся в моторе, выпрямился и удовлетворенно произнес:

— Посмотрите, товарищи!

Бензопровод мотоцикла был перерезан, краник бака открыт. Сделать это мог человек, знакомый с мотором. Другой пробил бы бак, благо в сарае всякого инструмента хватало, и дело с концом. Значит, по крайней мере один из преступников разбирается в мотоциклах. Скорее всего — он либо шофер, либо любитель, а может быть, — механик. Еще одна зацепка.

Поиск продолжался.

Нужно было до мельчайших подробностей восстановить картину преступления и того, что ему предшествовало.

— Кстати, где, по-вашему, произошло само убийство? — спросил Благовидов майора Никифорова, руководителя группы оперативных работников-свердловчан.

— Точно пока еще не установили. Предположения имеются.

В самом деле: в подвале, где были найдены трупы, крови почти не было, во всяком случае очень мало. А, судя по повреждениям на телах жертв, ее должно было быть гораздо больше. Работники милиции тщательно обследовали каждую половицу около люка в подвал, искали во дворе, соседней комнате и... ничего похожего на следы крови не нашли.

— Дом состоит из двух изолированных половин. Может быть, убивали в одной, а потом переносили в другую, — высказал предположение Иванов.

— Нелогично, — возразил Никифоров. — Зачем им было проделывать двойную работу. Ведь если так, то преступники должны были переходить с трупами через двор. А вдруг кто увидит!

— Не все определяется логикой, — заметил Благовидов. — Преступник порой поступает как раз ей вопреки. Давайте попробуем поискать на другой половине.

Сантиметр за сантиметром осмотрена и другая половина.

— Есть. Еще один люк! — крикнул подполковник Благодатских.

Сквозь полупрозрачный лед едва просвечивали контуры люка, такого же квадратного, как и в первой половине.

Через несколько минут лед был снят, каждая его горсть просеяна через пальцы. Люк откинут. В провал, пахнувший ледяным холодом, ощутимым даже здесь, на морозце, спустился Кривенко.

— Кровь, — показался из люка капитан. — Много крови. И еще вот что...

Кривенко протянул очищенный от кожуры полувысосанный апельсин. Один бок его был в крови. Значит, апельсин был брошен в подвал уже после убийства. В трех шагах от люка в лед вмерзли еще несколько кусков апельсиновой кожуры. Здесь стоял один из убийц. Хладнокровный, бывалый, исключительно жестокий преступник, по-видимому, рецидивист. Очистить и начать обсасывать апельсин в то время, когда рядом убивают... Да, скорее всего, это не новичок...

Поздно ночью в просторном кабинете начальника управления собрались все, кто занимался поиском. Вел совещание комиссар А. Я. Кудрявцев. Трудно было бы непривычному человеку определить, кто здесь из офицеров милиции старший по званию или должности. Каждый высказывал свое мнение, горячо отстаивал его, каждый, безусловно, уважал мнение другого. Благовидов, руководитель группы, говорил меньше других. Только иногда бросал короткие реплики, задавал вопросы. Страницы блокнота, лежащего перед ним, быстро заполнялись записями.

Итак, что же известно? С точностью до пятидесяти минут — время совершения преступления. Число убийц. Их было не менее трех.

Кое-что известно и о личности преступников. Один из них — исключительно циничный, хладнокровный человек. Он, видимо, главарь — сам не убивал, стоял в стороне. Кто-то из преступников имеет отношение к автомобилям или мотоциклам. Конечно, этого слишком мало, но какие-то гипотезы, версии строить можно.

— Не даст ли что-нибудь эта записка? — спросил полковник Орешин. — Наши товарищи еще при выезде на место нашли ее на заборе во время пожара.

По рукам пошла грязненькая, заляпанная картонка. Крупными печатными буквами на ней было накарябано: «Так будет с теми, кто против нас». До этого картонку тщательно исследовали, но отпечатков пальцев, впрочем, как и в других местах, обнаружить не удалось. Кстати, это еще раз подтверждало, что преступники не новички в своем деле.

— Думаю, что это сфабриковано специально. Хотят сбить нас, придать какую-то загадочную окраску обычной уголовщине, — подвел итог Благовидов. — Давайте думать дальше. Меня вот что настораживает. По всем данным о хозяине дома, его семья жила замкнуто. В гости, кроме дочери, никто не ходил. Ну, еще два, три человека — близкие друзья. По вечерам дверь всегда была на замке. Даже соседям она открывалась далеко не сразу и весьма неохотно. Как же в дом проникли убийцы?

— Может быть, все-таки родственники, знакомые?

— Это надо проверить.

— Телеграмма, перевод — в общем, почта. В качестве предлога, чтобы впустили.

— Ну, это вряд ли. Телеграммы разносят девушки.

— А если остальные спрятались?

У каждого своя версия, свое предположение. Одни отметались как несостоятельные, другие утверждались как возможные варианты для проверки. И все же Благовидов чувствовал: все это не то. Спрятаться перед дверью некуда — все просматривается. Какая же причина может показаться убедительной для нелюдимого, подозрительного человека, чтобы ночью открыть дверь?

Проверка? Пожалуй! Но кто может производить ее, да еще вечером, а то и ночью? Газ? Водопровод? Электричество? Маловероятно! А если паспортный режим? Кто это может сделать? Работники милиции, дружинники. Ведь бывали же в истории случаи, когда использовались и поддельные мандаты ЧК, и милицейская форма. Это обязательно надо проверить.

Если бы рассказ о раскрытии этого преступления ограничился только описанием действий сотрудников уголовного розыска Москвы и Свердловска, входящих в созданную оперативную бригаду, он был бы далеко не полным.

Сегодня преступление раскрывают не гении-одиночки, а огромный коллектив, состоящий из профессионалов. Им помогают дружинники, активисты, просто честные люди, которые всегда готовы прийти на помощь милиции, рассказать о своих сомнениях, подозрениях. Итак, один-два, ну пусть пять преступников — это с одной стороны. А с другой! Большое число людей. Поэтому исход дела предрешен, поэтому не существует преступлений, которые нельзя раскрыть.

И все же все сказанное не умаляет роли сотрудника уголовного розыска, следователя. Они организаторы, дирижеры огромного, сложнейшего оркестра. От их деловых, волевых, даже физических качеств во многом зависит