Бесшумная смерть - Эдуард Анатольевич Хруцкий

ход. В его квартире на кухне есть дверь черного хода. Когда он был мальчишкой, они с ребятами на той лестнице сделали свой мальчишеский клуб. Здесь они учились играть на гитаре, здесь делали первые вороватые затяжки сигаретами, здесь прятали книги и хлам, которые родители норовили выкинуть из квартиры.

Никольский пошел в ЖЭК и взял план дома. Оказывается, выход во двор был давно замурован, в некоторых квартирах сняли двери и заложили кирпичом, но в каких – техник-смотритель не помнил.

Никольский взял в ЖЭКе ключи от чердака, придумав на ходу историю о бомжах, которые могут там ютиться, и опять отправился в дом три.

На чердаке было пусто и пахло плесенью и какой-то гадостью. Видимо, здесь находили последний приют несколько поколений дворовых кошек.

Следов бомжиных стоянок Сергей не обнаружил, а главное, дверь на лестницу черного хода была заперта внушительного вида задвижкой.

Не без труда он отодвинул проржавевший запор, открыл разбухшую дверь и вышел на темную лестницу.

Хорошо, что он догадался прихватить фонарь.

Желтый сноп света вырвал из темноты ступеньки, покрытые девственным слоем пыли. Видимо, много лет никто не заглядывал сюда.

Никольский спускался вниз, разглядывая свои следы, оставленные в пухлом слое пыли.

У дверей шестой квартиры он остановился, осветил ее фонарем. Она была точно такая же, как у него. Дубовая, раньше других не делали, цельная, с выжженными букетиками цветов.

Луч фонаря скользнул по когда-то медной, ныне зеленой ручке, по заслонке замочной скважины.

Никольский присел, отодвинул заслонку и увидел свет. Маленькое светлое пятнышко. Он пригляделся и понял, что это бок холодильника.

Значит, дверь не заставлена и не заблокирована.

Значит, нужен ключ.

Или человек, сумеющий ее открыть.

Амстердам. Борис Кондрашов по кличке Капитан

Улица Мидденлаан по утреннему времени пуста. Добропорядочные голландцы еще пьют свой ароматный кофе и наверняка лопают бутерброды с сыром, названным в честь их аккуратного и чистого государства.

Борис стоял у дверей отеля «Ланкастер», тихого, по словам Бернара, весьма отдаленного от центра. Но в каждом городе свое представление о расстояниях. Ночью Борис, сориентировавшись по карте, за двадцать минут дошел до главной улицы Дамрак и, несмотря на позднее время, отработал два маршрута от центра до гостиницы.

Ночной Амстердам поразил его зыбкой нереальностью, ему казалось все время, что идет он мимо специально выстроенных декораций из фильма о веселой и выдуманной жизни.

Хорошо бы пожить в этом городе. Просто так, бездумно и праздно. Пить пиво в маленьких кафе на берегу каналов, шляться по улицам, завести роман с веселой местной барышней, вечерами сидеть за столиком на Рембрандтспляйн и смотреть, как плывет мимо чужая карнавальная жизнь.

До чего же ему хотелось расслабиться! С того дня, когда он, пройдя подготовку, стал офицером спецназа, в нем, словно болезнь, поселилось чувство тревоги. Оно не покидало его ни на минуту, жило в нем.

Чем дольше он работал на Новожилова, тем сильнее ощущал, что становится таким же бандитом, как братки из коптевской или мазуткинской группировок.

Поначалу он находил отговорки, и в этом его усиленно поддерживал Вдовин, выдумавший целую робингудовскую теорию бедных и богатых. Когда они сопровождали транспорты с оружием, им говорили, что все эти автоматы, ракеты, ПТУРСы и «стингеры» должны получить те, кого предали новые хозяева России. То бишь бывшие союзники СССР, с которыми вместе сражался и Борис Кондрашов.

Конечно, ему много платили, и у него есть приличный счет в «Лионском кредите», но все чаще и чаще он начинал думать о том, что стал разменной монетой в руках фальшивомонетчиков.

За амстердамское дело он взялся безо всяких колебаний – слишком хорошо знал он этого ван Дехена.

Голландский банкир был сволочью, торговцем наркотиками и педерастом.

Ребятам Кондрашова приходилось охранять его в Москве, и они рассказывали, что каждый вечер голландец мчался на Пушку, брал там двух мальчиков, благо юных педерастов на Пушкинской площади было в избытке.

Рассчитывался с ними голландец героином. Ребята говорили ему, что пацаны еле выползали утром из квартиры, в которую Новожилов селил ван Дехена.

У Кондрашова этот стройный, очень элегантный господин с безукоризненным пробором вызывал твердое чувство гадливости.

Когда Вдовин скомандовал: «Фас!» – Борис с удовольствием взялся за эту работу.

Кондрашов стоял у отеля «Ланкастер», соображая, где бы ему выпить утренний кофе.

Возвращаясь вчера, он приметил два кафе, которые, правда, были уже закрыты.

Борис пошел в сторону центра. Постоял у магазина кожаных изделий, полюбовался красавцами бумажниками, посмотрел, как открывает свою маленькую лавочку кондитер, прошел мимо витрины, на которой лежали тетради, ручки и карандаши.

А вот и кафе на углу.

Удача. Открыто.

Официант, индус, а может быть, пакистанец, принял заказ у первого посетителя и быстро принес кофе, круассаны, масло, джем и омлет с беконом. По-английски он говорил со смешным акцентом.

Борис съел омлет и начал медленно пить замечательно крепкий кофе, посматривая на оживший город.

Замелькали на тротуарах люди, по специальным дорожкам вдоль мостовой понеслись десятки велосипедистов. Мужчины, женщины, дети ехали по своим делам. Нигде и никогда не видел Борис столько велосипедистов, как в этом приятном городе.

Он закурил и увидел Бернара. Француз, одетый в роскошный светлый пиджак, подошел к его столику.

– Я тебя ищу, Борис. Доброе утро.

– Доброе утро, Бернар. Какие дела?

– Клиент через час покидает дом, горничная оставит открытой дверь черного хода.

– В доме кто-нибудь есть?

– Нет, его малыш уезжает к портному.

– Значит, надо ехать.

– Конечно. Я вижу, сумка при тебе.

– Я как Диоген. Все свое ношу с собой.

– Послушай, Борис, а можно, я тебя буду звать Боб?

– Не надо, Бернар, я же не американец.

– Хорошо. Скажи мне, тебе не надоело работать на наших хозяев?

– У нас они разные.

– Верно. У меня голландцы, у тебя русские, но суть одна – мы от них зависим.

– А куда деваться, мы же, как ты точно определил, наемники.

– А ты не хотел бы их послать…

– У тебя есть предложение?

– Да. Можно повоевать за хорошие деньги.

– Где?

– В Африке. Теперь хорошо заработать можно только там или в Латинской Америке.

– Значит, опять джунгли, пустыня, змеи, жара, пот, тухлая вода?

– Зато деньги.

– Кого свергаем?

– А тебе что за дело, кто там придет к власти. Нужны сто человек – профессионалов.

– Кто командир?

– Я.

– Моя роль?

– Будешь командовать полуротой.

– Условия?

– Соглашаешься – узнаешь условия.

Борис помолчал, сделал последний глоток уже остывшего кофе, затянулся сигаретой. Эта затяжка после кофе была необыкновенно приятной, вкус табака – крепок и душист.

– Понимаешь, Бернар,