Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

Гропиус ухмыльнулся.

— Может быть, из христианской любви к ближнему. Кто знает? Или…

— Или?

— Я не уверен в том, что этот взрыв не был адресован мне. На моей машине был установлен передатчик, причем не полицией. Таким образом, тот, кто его установил, всегда знал, где я нахожусь.

— А у вас есть враги, профессор?

Гропиус махнул рукой:

— Похоже, что даже больше, чем я думал. Но сейчас мы должны выпить — за нашу новую жизнь!

И бокалы издали звонкую трель.

Глава 4

Покушение на Фелицию Шлезингер привело всех участвовавших в расследовании этого дела в состояние повышенной активности. Эксперты-взрывотехники из Управления уголовной полиции проанализировали обломки, которые остались от автомобиля Гропиуса, и обнаружили там следы взрывчатки С4. Дело приняло новый оборот.

Последний раз этот вид пластикового взрывчатого вещества был применен в Германии почти десять лет назад. Его неожиданное появление в руках организованной преступности заставило звонить полицию во все колокола. В ФРС в Пуллахе команда из четырех специалистов занималась расшифровкой кода IND, под которым, как предполагается, и скрывался отправитель загадочного и-мейла. Криптологи были снабжены новейшими компьютерными программами, с помощью которых за считанные секунды буквенные коды можно было перевести в числовые и благодаря перемещению числовых последовательностей и обратному переводу из цифр в знаки создать новые буквенные комбинации.

Например, при множителе +2 IND превращалось в сокращение KPF, а при множителе -3 — в FKA. Несмотря на то что эксперты совместили свою систему как с русским, так и с английским алфавитом, они даже с помощью своих компьютеров не смогли получить новые комбинации, которые имели бы смысл или называли бы отправителя по имени.

Полагая, что за убийством Арно Шлезингера и покушением на профессора Гропиуса стоит одно и то же лицо, в УУП на Майлингер-штрассе специалисты выдали оперативный анализ дела. Аналитика по имени Мьювис, эксперта-криминалиста, на счету у которого было много спасенных жизней, коллеги подозревали в дейтероскопии[9]. Это пошло с тех пор, как два года назад он смог настолько точно описать и предсказать поведение одного маньяка, которого безуспешно искали уже три месяца, что через несколько дней потрошителя схватили. Тогда Мьювис смог воспользоваться базой данных VICLAS, которая содержит сведения по всем насильникам, убийцам и рецидивистам. В настоящем случае эта база данных сообщила об отсутствии информации. Подобные случаи до сих пор не встречались в криминальной практике.

И специальная комиссия Вольфа Инграма, заседавшая на Байер-штрассе, блуждала в потемках. Поиски иголки в стоге сена были сущим пустяком по сравнению с розысками роковой компании посылочной торговли и ее водителя, о котором было известно только то, что он высок, худ и носит серый или синий комбинезон (совершенно бесполезные приметы). Единственную возможность как-то продвинуться в расследовании Инграм видел в проработке личных контактов Фелиции Шлезингер и профессора Гропиуса.

После первых допросов у руководителя специальной комиссии сложилось впечатление, что Гропиус был чрезвычайно заинтересован в прояснении обстоятельств этого дела, в то время как поведение Фелиции Шлезингер говорило, скорее, о некоторой скрытности и отчужденности. Казалось, что она ничего не желала знать о том, кто все-таки убил ее мужа. В этом свете подозрение сфокусировалось в меньшей степени на сотрудничающем профессоре и в большей степени на замкнутой вдове. Инграм распорядился, чтобы за ее домом у Тегернзее велось круглосуточное наблюдение.

* * *

Что касается Гропиуса, то покушение на его жизнь зафиксировалось у него в памяти намного позднее самого происшествия. Намного большее впечатление, которое оставил ему этот богатый на события день, на него произвело неожиданное проявление чувственности у Фелиции. Он так и не смог понять, что же на самом деле пряталось за этой страстью: настоящее желание или облегчение после казавшейся неминуемой, но в итоге отступившей смерти. Его голова была полна темных мыслей, для настоящих чувств там, увы, не осталось места. С момента их первой встречи он держал себя с Фелицией со сдержанностью сельского священника и видел в ней только товарища по несчастью. Даже несмотря на то что ее привлекательная внешность не оставляла его совсем уж равнодушным, он был далек от мысли всерьез думать о ней и тем более желать ее.

И все же, несмотря на все это, на них обрушилась такая лавина чувств. Мысль об этом и занимала Гропиуса весь следующий день, пожалуй, даже больше, чем та причина, которая свела их вместе, и те обстоятельства, которые подтолкнули их к этой недолгой, но страстной близости. Сам он колебался между раскаянием за то, что позволил этому случиться, и робким признанием того факта, что ему очень понравилось обнимать ее.

Конечно, эта непредвиденная оплошность, если можно так выразиться, только усугубляла их и без того шаткое положение и была весьма нежелательна, поскольку с момента допроса Гропиус знал, что он постоянно находится под наблюдением. Безусловно, шпионы Инграма видели их пьющими шампанское в отеле и думали только о том, какие из этого сделать выводы. В такие моменты, как этот, Гропиус умел находить в проигрышной ситуации не только отрицательное, но и позитивное. Он даже думал об игре в кошки-мышки со своими преследователями и строил планы, как бы посильнее озадачить этих людей. Но потом он все же возвращался к реальности и его начинало заботить то, что скандал с трансплантацией может длиться очень долго и это будет препятствовать возвращению в клинику или даже сделает его вообще невозможным.

Гропиус был тем человеком, который не любил пускать дело на самотек, совсем нет, когда речь шла о его средствах к существованию. А на кону стояли именно они! Он не знал, что между тем его персоной занимались сразу в четырех разных местах. Он также не видел никакой связи между операцией и взрывом, несмотря на то что ему было абсолютно ясно, что этот двойной инцидент едва ли был случайностью.

От Фелиции Гропиус узнал, что она сообщила полиции далеко не все, что могло иметь значение для прояснения обстоятельств дела. Она умолчала о десяти миллионах евро на швейцарском счете, и это показалось Гропиусу вполне понятным по причине грабительских налоговых отчислений, которые ей пришлось бы выплачивать, поступи она иначе. Но то, что она ничего не рассказала о двойной жизни Шлезингера, Гропиус не смог для себя объяснить и не одобрял. В этом он видел ключ к разгадке тайны.

Напрасно Гропиус пытался отыскать связь между той информацией, которую он получил от Фелиции, и ходом расследования: он никак не мог найти кончик нити, потянув за которую