Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

можно списать всё, что угодно, но не доскональное знание психологии и методов серийного убийцы. Журналистская хватка? Хорошие консультанты? Калачёвой позволили копаться в архивах, значит, есть связи, значит, кто-то мог попросить опытного сотрудника помочь начинающей писательнице погрузиться в новый для неё мир.

– Неплохо бы найти этого консультанта, если он существует, – пробормотал Феликс, делая пометку в записной книжке. И ругая себя за то, что не подумал об этом до встречи с Таисией. После чего вернулся к книге.

В романе достаточно подробно описывались все пять убийств, и сейчас Феликс читал истории по отдельности, чтобы составить полное представление о каждом преступлении. Даже не читал, а просматривал, надеясь наткнуться на что-то важное, ускользнувшее от внимания при прошлых прочтениях.

После знакомства в лифте последовало ещё несколько коротких встреч, во время которых убийца сделал всё, чтобы «приучить» жертву к себе и если не подружиться, то установить хорошие отношения. Параллельно читатель узнавал, что Василий живёт одиноко, работает удалённо и увлекается компьютерными играми, то есть спать ложится поздно. Убийца, в свою очередь, знал об этом хобби жертвы, подготовился и с лёгкостью поддержал разговор, рассказав о своей любимой игре. Другими словами, подойти удалось очень близко, и Регент не сомневался, что в ту самую Ночь Василий откроет ему дверь. Конечно, посмотрит в «глазок», но увидит лишь лицо и верхнюю часть тела, не заметит, что на позднем госте надет медицинский комбинезон, приспущенный и завязанный на поясе, и тонкие медицинские перчатки.

«– Привет!

– Ты ко мне?

– Откроешь? Или ты спать ложишься?

– Нет, пока не ложусь.

Не ожидавший подвоха Василий распахнул дверь и сразу же получил удар ножом в шею. Снизу вверх, резкий и быстрый удар, потому что затягивать я не собирался – время поджимало. При этом каждое своё движение я просчитал заранее и отработал до автоматизма. Стремительный и точный удар правой рукой и одновременно – толчок в грудь левой. Не для того, чтобы Василий упал – грохот привлечёт внимание соседей, а мягкий, хоть и сильный толчок, чтобы прижать жертву к стене и помочь медленно опуститься на пол. Удар в шею, а не куда-то ещё, был нужен для того, чтобы не прозвучал крик, хоть испуганный, хоть болезненный, хоть о помощи – только клокотание. К тому же Василий машинально попытался закрыть рану рукой, что отвлекло его от мыслей о сопротивлении. От гипотетических мыслей, ведь какое может быть сопротивление, когда из артерии хлещет кровь? Тем не менее я подстраховался. Дверь я захлопнул ногой, но тоже не резко, плавно. Мысленно отметил щелчок замка, но всё моё внимание было направлено на Василия. На умирающего человека, которому я смотрел прямо в глаза. Не отрываясь. Впитывая в себя его жизнь. В глазах Василия читались недоумение и страх, но не они были мне нужны. Его губы едва заметно шевелились, но мне не были нужны его проклятия и уж тем более глупый вопрос: „За что?“

Мне нужна была его жизнь, и я её взял.

А убедившись, что Василий умер, я выпрямился, медленно натянул комбинезон, маску, закрыл дверь на щеколду – на всякий случай, подхватил тело под мышки, затащил в ванну, заткнул пробку и включил горячую воду. Пока ванна наполнялась, я запустил ноутбук жертвы, к счастью, он не был защищён паролем, просмотрел мессенджеры, отыскал контакт „Мама“, убедился, что чат не особенно активный, Василий порой по два дня не отвечал на сообщения. С рабочей перепиской оказалось то же самое: Василия особо не загружали делами и его молчание в течение одного-двух дней никого не удивит. Что меня вполне устраивало. Я выключил ноутбук, перевёл телефон в бесшумный режим и вернулся в ванную…»

– Да, всё было именно так. – Вербин закрыл книгу и потёр переносицу. – Всё было именно так.

Поскольку роман Таисии официально считался true crime, убийца действовал в точном соответствии с материалами уголовного дела: с порога нанёс удар, дождался, когда жертва умрёт, и перетащил тело в ванну. Затем вытер в прихожей кровь. Не тщательно, конечно, а так, чтобы она не просочилась к соседям.

Обнаружили Василия Рудова третьего февраля, точное время смерти определить не смогли и официально записали, что убийство произошло в ночь на первое февраля. Следов преступника в квартире не обнаружили, мотив для убийства не вырисовывался, опросы соседей и коллег по работе показали одно: Рудов был скромным, одиноким, не особенно заметным человеком. Без страстей. Без тайных увлечений. Без долгов. И без врагов. Никто даже предположить не мог, что он может стать жертвой предумышленного убийства – для этого не было никаких оснований. Но убийство произошло. Убийство очевидное. Убийство бессмысленное. «Висяк».

Так было в реальности. А в романе убийца оставил на дверной ручке след ДНК, который потом подтвердил его виновность. Могли настоящие эксперты ошибиться? Теоретически, возможно всё, но Феликс сомневался, что коллеги пропустили такой след. В реальности убийца оплошности не допустил, пришёл, убил, ушёл, не оставив полицейским ни одной зацепки. Предумышленное бессмысленное убийство. Но если прочитать роман, всё встаёт на свои места: идея не в том, чтобы убить скромного, одинокого Василия Рудова, идея в том, чтобы убить пять случайных, не связанных друг с другом людей в течение одной ночи.

«Серийник».

Павел решил проверить версию Калачёвой и был убит. Совпадение? Или он сумел подобраться к настоящему убийце? Что и где он мог найти такого, чтобы заставить преступника занервничать и нанести удар?

Обдумывая ход расследования, Феликс попытался мысленно воспроизвести действиями Русинова и прикинуть, к кому мог отправиться Павел после встречи с Таисией, чтобы двигаться по его следам. К сожалению, никаких записей о своём расследовании Русинов не оставил: то ли держал всё в голове, то ли держать в голове было нечего и никакой информации, способной подтвердить его подозрения, Павел так и не собрал. Что косвенно свидетельствовало о том, что версия с книгой – ложная. Тем не менее Вербин собирался работать с ней до тех пор, пока не убедится в этом на сто процентов. Или же Шерстобитов не найдёт убийцу. Феликс просмотрел перемещения телефона Павла Русинова и, к своему большому удивлению, не увидел в списке посещений издательства «ТИП», в котором вышел роман Таисии Калачёвой. Если верить этим данным, Русинов к ним не заглядывал. Феликс, считавший разговор с издателем Таисии обязательным, понадеялся, что Павел встречался с ним на нейтральной территории, позвонил, договорился, что подъедет, задал вопрос, но ответ оказался совсем не таким, на какой рассчитывал Вербин.

– Нет, мы не общались, – рассказал Эммануил Тюльпанов, один из основателей