Тайну знает только кот - Юлия Владиславовна Евдокимова

не совсем так: сначала он побежал к своему велосипеду, помчался домой, чтобы рассказать все матери. Но по мере приближения к дому он все медленнее крутил педали. Мать все время говорила, что его голова набита глупостями. Он слишком много читает книжек, вместо того, чтобы помогать по дому и учить уроки. Она не из тех, с кем можно поговорить по душам. Если он расскажет матери, она прикажет выбросить чушь из головы и не сочинять. Рассказать друзьям — мальчишки начнут выслеживать мужчину с веревкой, будут шуметь, смеяться, и тот спрячется в другом месте. Если ему вообще поверят! Когда Женя придумал историю о призраке черной монахине, который появляется в овраге, висит на дереве, колышется ветром, они целую неделю бегали смотреть, а он придумывал все новые детали. Когда стало ясно, что он все сочинил, его чуть не избили.

«Ладно», — сказал себе мальчик, — «нужно придумать план». И в голову пришла идея оставить полиции анонимную записку. Но не здесь, ведь в полиции его уже знают, помнят, как они с друзьями явились требовать фотографию маньяка. Значит, надо отправиться в соседний городок. Как туда добраться, он не представлял, но главное — начать подготовку.

На следующий день бабушка отправилась на поминки и день был свободен. Женька все утро вырезал из газеты буквы. Слова Валерия Бутилина никак не получались, ведь буквы слишком мелкие и подходили только заголовки, а время шло. Эдак до возвращения бабки провозишься. И он решил, что достаточно написать «ВБ».

А потом ему еще больше повезло, на следующий день мать взяла отгул и собралась к двоюродной сестре в Болтужев. Мальчишка напросился с ней, и действительно, не оставлять же его одного дома, мало ли, что случится!

Дальше все пошло, как по маслу. Он выскользнул из дома двоюродной тетки, нашел полицию, огляделся — никого. Достал из кармана приготовленную записку и скотч, прикрепил к стене.

Сердце колотилось так, что казалось, оно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Он переживал из-за записки, лучше просто рассказать все, что он знал, но один раз полицейские уже посмеялись над мальчишками, и потом — что скажет мать, узнав о его поездках «на свободу»? На этом вся свобода и закончится. Нет, лучше сообщить важную новость анонимно. Только так взрослые его выслушают и примут всерьез. Еще больше он боялся, что поймают, пока приклеивает записку.

Успокоился он только в пригородном поезде по дороге домой. Но прошло полчаса и он вздрогнул, чуть не завопил и поник, мать даже испугалась, что он заболел. А он просто понял, какую глупость сотворил — ужасную глупость! Он забыл указать в записке, где увидел Валерию!

Весь смысл анонимки заключался в том, чтобы указать, где она. Но он так увлекся поиском нужных букв, вырезанием их из газеты и склеиванием — и всё это так, чтобы мать и бабка не заметили, — что упустил самую важную информацию. Напиши он записку от руки, все сразу подумают, что пацаны балуются, скомкают ее и выбросят в мусор. Анонимка с вырезанными буквами была идеальным решением! Если бы… если бы он не забыл написать о месте…

Как исправить ошибку? Он подумал позвонить в полицию и оставить сообщение, максимально понизив голос. Но откуда? Они определят номер. А потом приедут, и мать запрет его на неделю в комнате и скажет полицейским, что он вечно всякое выдумывает…

Не в первый раз Женька пожалел об отце. Он никогда его не видел, но был абсолютно уверен, что отцу можно рассказать обо все и тот точно придумает, что делать.

Без отца пришлось соображать самому. Все, что он мог придумать, это сделать ещё одну записку и снова отправить ее полицейским. Но в этот раз не повезло, почтальон не принес газету, а бабка сидела все время дома и он не мог выбраться даже погулять с друзьями.

Так прошла неделя… И чем дальше, тем больше ему казалось, что все просто приснилось, а Валерия снова превратилась в персонаж сказки, которой пугают маленьких детей.

Прошел год, потом другой… Женька взрослел и вспоминал тот случай как одну из выдуманных им самим историй.

Глава 15

— Может, позвонить родителям Валерии, — сказала Леля, разливая чай со щепоткой корицы и ложкой розовых лепестков.

— И что мы им скажем? У нас нет ничего, кроме рассуждений. Только взбудоражим. Это… бестактно.

Стрельников кивнул.

— Вы абсолютно правы, Серафима Ананьевна. А, кстати, где наша мисс Марпл?

— Отправилась к местному краеведу, помните, который помогал нам летом. Она подумала, что пока вы получите документы официальным путем, пройдет слишком много времени. А у краеведа есть связи, может у него получится сделать все побыстрее.

— Ну-ну. А я договорился с коллегами из Вишняков. Они организуют небольшую заметку в местной газете о том, что открылись новые обстоятельства по делу об исчезновении Валерии. Что-то уже испугало убийцу, раз он начал действовать. После заметки он может себя выдать.

— Я была так уверена, что записка для полиции, та, что прикрепили пять лет назад, настоящая. — Сказала Серафима. — Я понимаю, что расследование — это поиск доказательств, отслеживание и проверка информации фактов, а не просто чувства. Но я все думала — кто мог написать такую записку? Причины не понимаю. Зачем? Тратить время полиции? Что это даст автору записки?

— Я думаю, это был ребенок. Просто пошутил. Дети постоянно совершают поступки, которые кажутся бессмысленными. Может, был спор с друзьями, или задание на храбрость, да мало ли что!

— У меня в голове не укладывается, что за двенадцать лет не было ни одной зацепки. Ну, хорошо, за первые три года, ведь потом дело закрыли. Но как же это — вообще ничего?

— Добро пожаловать в мой мир, уважаемая Серафима Ананьевна. — грустно усмехнулся Стрельников.

* * *

— Я знаю!!! — Грайлих ворвалась в кухню Серафимы с таким видом, словно только что пробежала стометровку.

Журналисты не узнали бы безупречную гранд даму, всегда волосок к волоску, взгляд надменный и одновременно снисходительный, словно она ничему не удивляется в этом мире. Сейчас на щеках горел румянец, волосы растрепаны, брюки забрызганы грязным растаявшим снегом.

— Сядь, успокойся, сейчас чаю налью, отдышишься — расскажешь. — Серафима отодвинула от стола тяжелый старинный стул.

Таисия послушно села, глубоко вдохнула, потом выдохнула. Отпила чаю.

— «Ни лжи, ни истины, ни блага, ни злодейства нет в мире. Что же есть? Лишь наше представленье о благе и злодействе, об истине и лжи».

— Что это было? — Поинтересовалась Серафима. — Про авторство не спрашиваю.

— Каждый поступает