Тайну знает только кот - Юлия Владиславовна Евдокимова

почти незаметной из-за высокой травы. Здесь не было такой грязи, как в городе, земля хоть и вымокла, но вся покрыта травой, а кроны деревьев даже без листьев не пускают мокрый снег.

В детстве он был мальчиком, который все замечал, трогал шершавую кору дуба, разглядывал пятнистую тень от ярко-зелёных листьев, слушал птиц. В лесу все чувства обострялись, и он чувствовал себя счастливым, свободным, жизнь наполнялась смыслом. Сейчас, в пятнадцать лет, он снова ощутил то давнее, незамутненное счастье. В лесу никто не задает глупых вопросов, не придирается, ты можешь делать все, что хочешь!

Он с трудом нашел то место. Спрятался за деревьями, внимательно глядя вперед, туда, где пять лет назад увидел Валерию.

Было так тихо! Даже чья-нибудь глупая корова не отбилась от стада и не заблудилась среди разросшихся кустов. Хотя какие коровы в ноябре! И даже сейчас, когда облетели листья, вокруг была настоящая чаща.

«Интересно, где он мог ее прятать? На одной из дач, но на какой? Как найти этот дом?»

Он смутно помнил, что дачи были здесь солидными, двухэтажными, с чердаками и подвалами, огромными садами. Но уже пять лет назад о них никто не вспоминал, что говорить о сегодняшнем дне!

Парень впервые осознал, что Валерия просидела в подвале семь лет до того дня, когда он ее увидел. От одной этой мысли его накрыл ужас. Семь лет в подвале, в полной темноте… а он… как он мог так глупо поступить, как мог бросить ее без помощи?

Он стоял, прислонясь к дереву, высматривая хоть какие-то признаки жизни и напряженно прислушиваясь. Мысли побежали, цепляясь одна за другую и тут же исчезая безвозвратно. Даже стоя, он чуть не заснул, вздрогнул, когда послышались голоса. В первый момент подумал, что показалось. Во второй накрыло ощущение дежавю.

— Помнишь, как ты кричала первые недели? — говорил мужчина. Он подошел так близко, что в полной тишине можно было расслышать каждое слово. — Молчала бы — жила в доме. Мне не пришлось бы тратить деньги, оборудовать подвал… Но дальше все пошло хорошо, правда?

Женщина молчала, даже не пела песенку, как пять лет назад.

— Поговори со мной. Видишь, я с тобой разговариваю. А ты не отвечаешь. Это нехорошо. Ты потеряла рассудок. Ты знаешь, когда животное теряет рассудок, от него избавляются. Это гуманно.

Только сейчас Женя заметил топорик в руке мужчины. Похолодел и зажмурился. Если мужчина сейчас… он не выдержит, закричит. И тогда — что будет с ним?

Но мужчина продолжал говорить и он осторожно открыл глаза. Пять лет назад женщина шла впереди мужчины, сейчас — позади и походка ее была очень странной, она раскачивалась из стороны в сторону, словно не понимала, как надо переставлять ноги.

А мужчина злился, он говорил все быстрее и все злее.

— Это ты, ты заставляешь меня поступить так! Я не убийца. — Он потянул веревку и поднял топорик. Женщина стояла не двигаясь, глядя куда-то в небо.

— Я твоя Валерия, — вдруг сказала женщина неживым, каким-то механическим голосом. Так говорят роботы по телевизору.

Женя снова зажмурился. А когда открыл глаза, пара удалялась в сторону дач.

— Я не могу, — сказал мужчина. — Я люблю тебя.

— Я твоя Валерия, — повторила женщина.

Они почти скрылись за деревьями, когда на тропинку выскочила охотничья собака, пробежала вперед, учуяла Женю и залаяла.

Мужчина из-за деревьев позвал ее. — Молли, ко мне!

Собака продолжала лаять. Женя прижался к стволу дерева, надеясь, что его не заметят. — Уходи, — шептал он, — уходи отсюда!

Мужчина вышел на тропинку, снова позвал собаку. Приблизился, всматриваясь в рощу. Парень не дышал, слившись со стволом. Уф… пронесло… он не заметил! Ушел, взяв собаку за ошейник…

Парень выдохнул, но еще некоторое время не двигался с места, боясь, что мужчина вернется. Рядом хрустнула ветка, потом другая, но он не обернулся, собирался с силами чтобы наконец отлепиться от дерева и бежать, бежать как можно быстрее.

А потом повернулся и увидел, что тот человек стоит в нескольких метрах и внимательно смотрит на него.

— Что ты тут делаешь?

— Я… я приехал за грибами.

— Какие грибы в ноябре?

Женя знал, что это безнадежно, но вскочил и побежал со всех ног. Он мчался по лесу, сердце колотилось уже не в груди, а в горле; собака лаяла и кусала его за пятки.

Мужчина догнал его, схватил за ворот куртки, потом заломил руку за спину, как это делают с преступниками в фильмах о полиции.

Женя начал что-то говорить, но понял, что его не слушают. Взрослые никогда не слушают. Будь это хоть родители, хоть похитители женщин.

* * *

— Что? Тише, женщина, не кричите. Я не понимаю ни слова, когда вы кричите. Ваш сын пропал? Сколько ему? Пятнадцать? Давно пропал? Что значит «не пришел на ужин», он же подросток. Они допоздна тусуются где-нибудь в кафе. Ну, никогда не было, а теперь случилось. Хорошо, диктуйте адрес, мы приедем к вам.

Утром мальчик ушел в школу, как обычно, но когда мать пришла с работы, его не было и к ужину он не вернулся. Женщина билась в истерике, сколько ей не объясняли, что несколько часов отсутствия это не исчезновение.

— Как Валерия? Какая Валерия? Слушайте это было двенадцать лет назад, причем тут ваш сын! Давайте подождем до завтра, а вы пока обзвоните всех друзей. Ему самому, кстати, звонили?

— Конечно звонила, вы меня за дуру держите? Телефон! Он оставил дома телефон!

Но и утром подросток не появился. Никто из друзей не знал, куда он мог деться. Сбежать? Наверное, мог, он всегда говорил, что как закончит школу, первым делом уедет, хоть куда.

Потом позвонила супружеская пара. Они рассказали, что подвезли подростка до безлюдного перекрестка примерно на полпути от Вишняков до Мстеры. Сначала они решили, что нет причины для беспокойства, но место казалось заброшенным, а мальчик нервничал, поэтому они решили перестраховаться и позвонить в полицию.

Еще через час позвонили из следственного комитета. Их коллега из Болтужева попросил об услуге: нужно посетить заброшенную дачу «на бакенах», которая по документам принадлежит недавно убитому во Владимире антиквару Георгию Боровскому и его брату Александру. Нет, конечно, не реально, чтобы пропавшая двенадцать лет назад женщина до сих пор была жива и находилась в дачном поселке. Но всегда лучше перебдеть, чем недобдеть, верно?

* * *

Всю ночь было темно. Так темно, как бывает отдаленной в сельской местности, без единого проблеска света от ближайших городов, который мог бы хоть чуть-чуть озарить горизонт. Плотные