Тайну знает только кот - Юлия Владиславовна Евдокимова

И тогда она придумала одну вещь…

Смешно, что он ничего не понял, а она так боялась, что сразу догадается! Ему нравилось смотреть, как она делает вазы и фигурки, рисует орнамент, покрывает красками и глазурью. Внутри все ликовало — вот сейчас, сейчас! Если не сегодня, то завтра. Но дни шли и ничего не происходило, потом месяцы… И Он увез станок, потому что она перестала делать керамику.

Она больше ничего не чувствовала. Ждала смерти и перспектива освобождения из бесконечного заточения в подвале было единственным, о чем она мечтала. Валерия перестала есть, она просто лежала и ждала, когда же умрет.

Но Он расстроился, когда она отказалась от еды. Стал привозить ресторанные блюда: то крем-суп из белых грибов, то запеченное с розмарином мясо. Запахи пряных трав и горячей еды щекотали нос и вновь возрождали ее к жизни. И она жадно ела, протирая миску ремесленным хлебом. Иногда после еды он угощал ее пирожными, хотя она больше на них не зарабатывала. Странно, но именно еда, ее вкус остались единственным, что делало ее человеком.

— Ты моя, только моя! — Говорил Он.

Она отвечала так, как ему нравилось: — Я твоя Валерия.

А потом подумала: Он так рад, когда я ем! Он действительно заботится обо мне и хочет, чтобы я была счастлива. Я сама виновата, что больше не делаю керамику. Он хотел доставить мне радость, привез станок, разрешил мне работать… а я все испортила. И может, это моя судьба — жить ни о чем не думая и пусть Он обо мне заботится… Ведь это так легко — быть ничем…

Шли дни, за ними месяцы, потом годы. Она не считала, ведь это не имело никакого значения.

Глава 20

В сарае было холодно. Не так, как на улице, но ведь не лето! Женя завернулся в одеяло, оставленное похитителем, пытаясь согреться, свернулся калачиком. Посветлело, значит прошла ночь. И возможно сегодня их найдут. Он так боялся, так боялся!

Он даже не задумывался, как там мать, знал, что та делает всё возможное, чтобы найти его, даже впадая в истерику она не просто орет. Нет, она, конечно, будет истерить, но вместе с тем задергает полицию, поднимет на ноги полгорода и тогда…

Он пытался представить себе, как полиция придет на помощь и похитителя выведут в наручниках, но ничего не получалось, образ казался выдуманным и не приносил облегчения.

Никто не нашел Валерию за все эти годы, хотя она была практически у них под носом. Почему должны найти сейчас?

Мальчик сел и попытался освободить руки. Если это удастся, то он попытается снять ремень на поясе. Руками за спиной, на ощупь, Женя нашел какой-то выступ в стене, еще не рассвело и трудно понять, что это, но, как показывают в кино, он начал тереть веревку об этот выступ. Ничего не получалось, веревка не рвалась, но он продолжал попытки, снова и снова. Все бесполезно, только руки ужасно разболелись, похоже он стер кожу, а не веревку. Неужели Валерия тоже сидит на цепи?

Он был голоден, но пить не хотелось. Мужчина оставил ему миску с водой и, наклонившись, можно было пить, хотя от холодной воды саднило горло.

Женя немного покричал, сначала несмело, потом все громче. Может, Валерия услышит и узнает что он тоже здесь? Но кричать в пустоту бессмысленно, к тому же мог услышать тот мужчина.

А потом он подумал: похититель держал здесь Валерию столько лет, потому что выбрал ее. Он сам слышал, как тот сказал «я люблю тебя». А для него все не так. Похититель его не выбирал. Эта мысль стала самой главной и он не знал, как от нее избавиться и стало очень страшно.

Стало совсем светло, если так можно сказать о тусклом свете серого ноябрьского дня. В полудреме он не знал, сколько времени прошло, когда послышался шум мотора. Показалось? Надежда вспыхнула внутри, словно пламя. Но мотор стих. Показалось… И вдруг послышались человеческие голоса. Тогда он заорал во всю силу, думал, что его слышат по всей округе, хотя на самом деле издавал лишь тихий писк.

Но его услышали.

* * *

Дверь распахнулась, лучи фонарей заметались по стенам.

— Здесь подросток!

— Как тебя зовут?

— Женя. Калинин.

С него сняли ремень, развязали исцарапанные руки.

— Ты здесь один? Знаешь, кто тебя сюда посадил?

— Нет. Но она где-то здесь, я точно знаю! Я ее видел!

— Кого ты видел?

— Ту женщину! Валерию.

Мальчик покачал головой, когда полицейские побежали к дверце в погреб.

— Ее там нет. Она бы позвала. Я шумел, — он никогда не признается, что большей частью шума был плач.

Полицейские обшарили весь дом, все хозяйственные постройки.

— Никого. Он притащил парня сюда, но Валерии нигде нет.

— Может, он убил ее?

— Нужно обыскать все вокруг, все бывшие дачи.

Подъехала еще одна машина, полицейские разбежались по заросшей улице некогда знаменитого дачного поселка.

Тяжелые облака, наконец, разродились снегом, он падал на землю мокрыми перепутанными мелкими льдинками, совсем не похожими на красивые новогодние снежинки. Льдинки стукались оземь, рассыпались на тысячи мелких искр и тут же таяли. Выпади снег пару дней назад, он выдал бы похитителя, вряд ли тот тщательно заметал следы. Но в мокрой высокой траве следов не отыщешь.

Валерии нигде не было. Оставалась последняя дача, но и та была пуста. Полицейские кричали, звали женщину по имени, никто не откликался.

— Смотрите, гараж весь проржавел, а замок новый! — Крикнул кто-то.

Замок сбили. Гараж был забит старыми канистрами и ящиками, но в глубине обнаружилась дверь в подвал с еще одним новым замком.

Пока сбивали замок, снова позвали:

— Кто-нибудь здесь есть? Валерия? Валерия Бутилина, это полиция!

Дверь распахнули. На матрасе среди одеял сидела очень худая женщина. На нее было страшно смотреть, длинные поседевшие волосы спадали на глаза, на плечи, превращая ее в костлявую ведьму.

Женщина — хотя это существо трудно было назвать женщиной — улыбнулась.

— Это я, твоя Валерия.

Голос неживой, никаких эмоций.

Глава 21

Стрельников позвонил, когда до приезда покупателей оставалось полчаса.

— У меня нет слов! Никто не верил, что ее можно найти. Все благодаря вам, Таисия Александровна и Серафима Ананьевна. Случилось чудо! Если бы не пропал мальчик, а супружеская пара из Москвы, которая подвезла его до заброшенного дачного поселка, не оказалась такой заботливой, а вы не принесли