Тайну знает только кот - Юлия Владиславовна Евдокимова

— Именно. Борис отказался отдать фигурку пять лет назад. Я пытался выспросить у его матери, что стало с котом, но ей было не до керамики, а после ее смерти оказалось, что она куда-то дела все имущество сына. Пять лет! Пять лет мы искали, куда исчезла статуэтка, пока случайно не услышали, что все вещи у Артемьева. Мы навестили коллекционера, но он не признался, где кот.

— Он и не знал, — сказала Серафима. — Он сдал его в антикварный магазин вместе с остальными безделушками.

Григорий пожал плечами. — В любом случае мы его нашли, и если бы не толстый дебил-спекулянт, кот давно был бы у нас.

— Но откуда Боровский-старший узнал, что означает надпись на коте?

— Он и не узнал бы. Но когда нашел надпись и показал брату, этот дурачок все ему рассказал.

— Он бы не выдал меня! Нас… — Впервые за долгое время открыл рот Боровский.

— Пока в магазин не пришли эти дамы, размахивая котом. И он решился.

— Так это ты… — Младший Боровский сжал кулаки, но его пистолет давно уже был в руках Григория Эдуардовича. — Я догадывался, что это кто-то из вас!

— Совпадение. Не знаю, кто убил твоего брата. Это не я.

— Погодите… так вы все… — до Серафимы окончательно дошло, что случилось в тот вечер, когда пропала Валерия. — Вы все были там, когда она приехала, думая, что ее ждет Харитонов. Вы все… О, Боже…

— Я ж говорю, мы не знали, что она жива. Он нам сказал через семь лет, — Боровский младший кивнул на Григория, — а тогда сказал, что она умерла и он ее закопал и мы все должны молчать, если не хотим сесть за убийство. Так что мы будем делать? — Взгляд его перебегал с Боровского-младшего на Григория Эдуардовича.

— А что вы предлагаете? — Спросил Григорий.

— Ну… мы их убьем. — Он кивнул на женщин.

Владимир закатил глаза, а Григорий рассмеялся.

— Правда? Ты сам это сделаешь? Убьешь двух невинных женщин? И тебя поймают и посадят. Надолго.

— А что же делать?

— Ничего. Вы сейчас уйдете отсюда и отправитесь по домам. Если к вам придет полиция, валите все на меня. А я буду далеко. Не беспокойтесь, я и о вас позабочусь. Но все и так будет хорошо, против вас нет улик. Давайте, валите отсюда.

Дважды говорить не пришлось. Мужчины переглянулись, сделали по шагу, а потом рванули вон с такой скоростью, что чуть не вышибли дверь.

Наступила тишина.

— Вы верите в Бога? — Спросил Григорий Эдуардович.

Женщины переглянулись и кивнули, Серафима уверенно, Таисия несколько нерешительно.

— Почему вы спрашиваете?

— Когда веришь в Бога, то знаешь, что если раскаешься и исповедуешься, тебе отпускаются все грехи. Вы готовы выслушать?

Подруги молча смотрели на чиновника.

— Мы не собирались убивать коллекционера, понимаете? Мы пошли искать кота, думая, что Артемьева в тот момент не было дома. Когда обнаружили, что он дома, то попытались… ну, напугать его, наверное. Артемьев отрицал, что у него есть кот, сказал, что не понимает, о чем речь. Мы подумали, что он упрямится и надо напугать, чтобы вернуть память. Владимир разбил пару предметов, мы знали, как важна коллекция. Потом Александр взял тяжелую вазу… мне стоило понять это раньше, понять, что он вошел в раж и себя не контролирует. Вы сами видели, какой он импульсивный горячий… Артемьев закричал, обозвал его и Александр… в нем словно что-то перещелкнуло. Он ударил Артемьева вазой. И чуть не погубил нас всех. Но он не был убийцей, никогда им не был. Это случайность. Когда его брат пришел ко мне… помните, я рассказывал? Но я не рассказал всей правды. Он сказал, что собирается обвинить брата в преступлении, и попросил моего совета. Я посоветовал подумать, что случится с братом в тюрьме. Но он был настроен решительно. Поэтому я пошел с ним и… я должен был защитить Александра, своего друга. Брат собирался предать его, но я не мог этого позволить. Я должен был защитить нас всех. Вот и все.

— А Валерия? Как вы могли держать ее под замком двенадцать лет?

Григорий Эдуардович помолчал. Потом вздохнул.

— Вы вряд ли поймете. Она была моим миром. Всем, чего я хотел. И я получил ее. Что стало бы с ней в жизни? Бесшабашная, безголовая девчонка… Вы умные женщины, знаете, чем заканчивают такие яркие творческие натуры. Я спас ее.

— Да вы просто ангел! — Возмущенно воскликнула Серафима.

— Мне пора. Что бы вы обо мне не думали, я… раскаиваюсь. Во всем, кроме… Валерии. Я не обижал ее.

— После того, как вы все… вы напоили ее снотворным, связали? Что вы с ней делали?

— Ничего. Вы не поверите, да? Ничего. Никто пальцем ее не тронул. Она просто отключилась тогда. И я никому не позволил. И сам не тронул ее за все эти годы.

— Экспонат, — прошептала Грайлих. — Все, как говорил психолог.

Но Григорий Эдуардович ее не услышал. Он повернулся к двери, задел стол и подсвечник упал. Пламя свечей мгновенно охватило старые, засохшие доски.

— Пожар! — завопила Серафима. — Быстрее, тут все еле держится, сейчас все рухнет!

Они выскочили на улицу, испуганно смотрели, как разгорается старое деревянное здание.

Откуда-то сверху раздался пронзительный вопль. Женщины подняли головы и Таисия закричала истошным голосом: — Нееееет!!!!

В окне чердака, куда еще не добралось пламя, метался большой черный кот.

— Сэр Уильям! — Ахнула Серафима. А Таисия словно окаменела, не отрывая глаз от окна.

Серафима схватила ее под руку. — Пути наверх нет. Мы ничего не сможем сделать. Я… мне так жаль…

— Уходите отсюда. Что вы застыли? Сейчас все рухнет! — Сзади подошел Григорий Эдуардович.

— Мы не можем. — Тихо сказала Грайлих. — Мы не можем оставить его так.

Григорий поднял голову и увидел кота, мечущегося в окне.

— Я разберусь. — Привычным начальственным тоном сказал чиновник. — Уходите, я все сделаю.

— Наверх нет пути.

— Путь есть всегда. В любой ситуации. Вон то окно, — показал он на окно второго этажа, куда еще не добралось пламя. Туда можно забраться снаружи?

— Там есть плющ. Но он вымок под дождем и снегом, не знаю, насколько он крепкий.

Георгий Эдуардович сбросил пальто и подошел к стене. Примерился, подтянулся, запыхтел. — Дамы, я могу одолжить у кого-то шарф?

— Шарф?

— Давайте сюда, быстрее, если хотите, чтобы я спас вашего кота!

— О, Боже, — Грайлих размотала шарф и протянула чиновнику.

— Намочите в луже. Да, вот так. — Он поймал конец шарфа, обмотал вокруг лица, резво поднялся по плющу, подтянулся и исчез в окне.

Женщины испуганно смотрели снизу.

Внезапно большой участок