Путешествия майора Пронина - Арсений Александрович Замостьянов

Пронин недоверчиво поглядел на Курпатова. От него пахло местным сладким одеколоном и перегаром. Стоит ли посылать его к шаху? Впрочем, время военное, а шах молодой. Стерпит. Тем более что он в известной степени мой должник.

Пронин похлопал Курпатова по плечу:

– Буду рад, дорогой подполковник, если именно вы объявите о моём визите его величеству. С меня – бутылка настоящей «Столичной» и банка красной икры. Могу дать и чёрной, но её у вас и так полным-полно.

– Договорились, това-арищ Пронин, – слово «товарищ» он произносил тягуче, с явной издевкой. Но Пронин уже привык к этому.

Подполковник встал, щелкнул каблуками и откланялся:

– А сейчас меня ждут в штабе гвардии. Очень приятно было поговорить!

Пока Курпатов исполнял свои гвардейские обязанности, Пронин отправился на женскую половину и вскоре уже чаёвничал в компании Альвареса, Сурии и Арзу. Они расположились в лучшем тегеранском ресторане, в двух шагах от дворца.

– Сейчас нас примет шах. Красавицы, вы должны быть готовы к любой реакции с его стороны. Но мой вам совет – держитесь заведомо как королевы.

– А нас и впрямь мама не на помойке нашла, – бойко ответила Арзу. – Наш род ничем не уступает этим выскочкам Пехлеви.

Пронин прижал палец к губам:

– Вы не должны не только так говорить, но и думать.

– Еще чего? И говорить, и думать буду, как пожелаю. Мы учились в Европе. И не собираемся переучиваться в Иране.

Сурия молчала и улыбалась очаровательно.

– Здесь так не получится, – объяснял Пронин, – да и в Европе, честно говоря, так не получится. Стервозность иногда хороша, но – только после свадьбы. По крайней мере если жених такой высокопоставленный добрый молодец, как наш Мохаммед.

– Иран, конечно, наша Родина. И страна богатая, – рассуждала Арзу, – но после Европы мне трудно будет привыкнуть к здешнему быту. Тускло как-то в Тегеране… Вот кончится война – сразу вернусь в Европу.

– Двор богатый, страна-то нищая, – сказал Альварес, верный своим социалистическим принципам.

– Нас интересует именно двор, – пояснила Арзу. – Жених, конечно, завидный. Но ломать себя даже ради него мы не станем.

– Дорогая Арзу, я и не призываю вас себя ломать, – терпеливо втолковывал им Пронин. – В мире идет война. Взрывы долетают даже до Ирана. Скольких настоящих мужчин мы лишимся в этой схватке! Я прошу вас. От имени Советского Союза и от своего имени прошу быть с ним чуть-чуть более кроткой, чем вам бы хотелось.

– Ради вас, Иван, я готова. Вы столько делаете для нас… И Советский Союз для нас не пустой звук. Мама любит вашу страну. Хорошо, буду сегодня паинькой с этим выскочкой Пехлеви, – сказала Арзу и демонстративно закурила длинную тонкую сигарету. Их запас она привезла из Европы.

А Сурия всё молчала.

– Если возникнет напряженность – не волнуйтесь. Я помогу, – весело сказал Альварес. – Но ваша красота, дорогие Арзу и Сурия, это такой козырь, что бояться вам не стоит даже самого дьявола.

– Дьявола мы здесь и не встретим, – с разочарованием заключила Арзу.

По дороге во дворец Пронин отвел в сторонку Сурию.

– Вы болели краснухой?

– Было дело. Я уж и забыла… Помучилась одну неделю – и всё.

– Медицинские документы при вас?

– В апартаментах.

– Я прошу вас сегодня вечером передать их мне. Если когда-нибудь шах заведет с вами речь о болезнях – ни слова не говорите о краснухе. Запомните: вы переболели лёгким коклюшем. Документы мы изменим.

– Вы предлагаете мне обманывать шаха?

Пронин поднял вверх указательный палец:

– Это необходимая ложь. Политически необходимая! Вы сможете стать новой Семирамидой, новой Екатериной Великой. Ради этого стоит немного слукавить. И – да, нужно учиться обманывать мужа. Я вам честно скажу, он вас не стоит. Но корона стоит именно вас.

Во время этой тирады Пронин незаметно поглядывал на Сурию. Она едва заметно улыбалась победной улыбкой Джоконды и глаза её поблескивали.

Пронин уже окончательно сделал ставку именно на неё. Арзу еще не нагулялась, но уже почувствовала вкус романтической круговерти. А Сурия – прирожденная монархиня, которая будет на своём месте и в качестве жены шаха, и в качестве его главной советницы. Пронину даже не пришлось реализовывать пикантный план Лаврентия Павловича – и приставлять к Арзу советского офицера для любовных утех. Она и так держалась независимо и явно не испытывала недостатка в ухажёрах от Женевы до Тегерана… – Где это вы спрятались? – раздался громкий басок Альвареса. Он вел под руку Арзу.

– Небольшие приготовления, – улыбнулся Пронин.

Шах принял их радушно. Но первый час аудиенции целиком был посвящён Пронину. Шах произнес тост в его честь – минут на 15. Воспевал благородство и меткость торгового представителя Совнаркома. Заодно вспомнил и о героях Сталинграда. «Глядя на вас, господин Пронин, я стал лучше понимать их подвиг! Подвиг великого русского народа».

Они пили из старинных золотых бокалов лёгкое сладкое вино. И вкушали выпечку, напоминавшую русское печенье «хворост», но – тончайшее и с приятным пряным горьковатым привкусом.

Пронину ничего не оставалось, как выдать ответный спич.

– Я впервые в Иране. Но уже успел узнать и полюбить и эту страну, и её славного монарха. Через вашу страну бесперебойно в Советский Союз идёт стратегический важный товар. И Красная армия бьёт врага в том числе и благодаря поддержке Ирана. Пройдут годы. Многое забудется. Но наша благодарная память останется навсегда, она будет переходить из поколения в поколение!

Женщины немного заскучали от этих высоких материй – и Альварес вполголоса развлекал их забавными историями. А шах, хотя и разговаривал исключительно с Прониным, бросал на сестёр ястребиные взгляды.

Наконец, его величество взял слово. Он высоко поднял над головой свой старинный бокал:

– Я предлагаю снова выпить за здоровье нашего друга из России. У меня для этого есть немало оснований. Сейчас я напомню об одном из них. Именно товарищ Пронин взял на себя шефство над сестрами Исфандияри–Бахтиари, которые долго не были в родных краях и почти забыли наши обычаи… Я сам учился в Европе, много путешествовал и знаю, о чём говорю. Иван Николаевич поддержал их – как настоящий наставник. Я всегда буду благодарен ему за это! Сёстры нашли в нем по-настоящему мудрого друга. Да и для меня представитель сражающейся России стал образцом во многих отношениях.

Шах пригубил вино.

Все последовали его примеру.

– Это правда, Пронин помогал нам с первых часов пребывания в Иране. А когда уехала мама, мы почувствовали его заботу особенно остро, – произнесла Арзу почти без сарказма. А Сурия только улыбнулась – на этот раз персонально Пронину.

Поздним вечером на виллу Пронина доставили пакет от генерала Коржаненко. Они нашли Салиму! В деревушке, неподалеку от того оазиса, где погиб американский лейтенант. Наши врачи установили смерть от отравления… Рябинин приписал: «Очень похоже на самоубийство. При ней ничего интересного не было. Но в доме, где она ночевала, удалось найти записку. Скорее всего, её писала девушка. Перевод этого документа на русский язык прилагаем».

Пронин не торопился открывать этот текст. У него, как в детстве, похолодели виски от ощущения тайны. Он немного помедлил в предчувствии разгадки – и принялся читать.

«Я великая грешница. Я любила иноверца, американского лейтенанта по имени Грег. Мы встречались в течение трёх недель. Он находил укромные места для встреч, платил за постой. Однажды он рассказал мне, что знает тайну одного крупного начальника и очень богатого человека. Его фамилия Скоулз. Он подписывал фальшивые бумаги с нашими иранскими генералами и на этом наживался. Грег случайно узнал об этом. С тех пор начались наши несчастья. Грег погиб. Его убили. Теперь, наверное, меня выставят на позор. Клянусь, я невиновна в его гибели».

Что ж, если это не фальшивка, то Скоулз здесь широко развернулся. И убийство несчастного Грега Брайтона, скорее всего, на его дырявой совести. И как славно, что мы опередили американцев и всё-таки нашли эту Салиму. Не живой, так мертвой.

Шахская охота

Когда монарх