Холод в Берлине - Эуджен Овидиу Кирович

Более того, если по какой бы то ни было причине у немцев возникали проблемы с Советами, американские власти становились единственными заступниками – они способны были уберечь от ареста, депортации или даже казни, если только успеешь укрыться в американском секторе. Теоретически в этом отношении французы и британцы были равными нам – всемогущими правителями своих секторов. Тем не менее они прекрасно понимали, что наша поддержка – их единственная надежда на спасение от Красной армии и ее грозной разведки, способной проглотить всех с потрохами.

Именно поэтому, назвавшись американским офицером, я избежал дальнейших расспросов и уже через пару минут записывал в блокноте берлинский адрес Амалии Шульц. Затем меня соединили с женщиной, которая испуганным голосом поздоровалась и представилась как фрау Аннелизе Вагнер.

Перейдя на немецкий, я сказал, что мы расследуем событие, произошедшее в округе ее проживания, и хотим с ней поговорить при первой же возможности, предпочтительно у нее дома. Как и запуганный оператор ранее, она не стала ни о чем спрашивать и незамедлительно согласилась со мной встретиться. Прежде чем повесить трубку, она добавила, что вернется с работы в семь часов вечера.

Получив желаемое, я сел на трамвай до Кройцберга. Когда мы миновали гигантские руины варьете «Винтергартен», я вышел из вагона и заметил того же однорукого мальчишку, который следил за мной в день моей встречи с инспектором Бауэром. На нем были все те же потасканные шорты и куртка. Он помахал мне.

Я поманил его к себе, и мальчик приблизился мелкими, осторожными шажками мудрого кота, столкнувшегося с потенциальной опасностью.

– Опять ты.

– Я следил за вами все это время, а вы только сейчас заметили, – хихикнул он. – Вы лежали в больнице. Хотел бы и я там полежать. Наверняка там очень тепло.

Открытые колени у него посинели, личико было перепачкано, а шрам выделялся особенно четко. Я вспомнил историю Лейтона о страхе перед оборотнями и о детях-сиротах, пытающихся выжить среди руин.

– Как тебя зовут?

– Дитер.

– Сколько тебе лет?

– Одиннадцать.

– Где ты живешь?

Он неопределенно махнул в сторону дома Марии. Я спросил, знает ли он ее, на что он кивнул.

– Это фрау Экхарт попросила тебя за мной следить?

– Нет. Я следил и за ней. Дайте мне что-нибудь. Что угодно.

Я дал ему шоколадный батончик. Он зубами сорвал обертку и набросился на лакомство, словно голодный щенок.

– Не я один за вами слежу, – сказал он, облизывая пальцы. – Смотрите!

Обернувшись, я заметил неподалеку мужчину в серой куртке и черной матросской бескозырке. Он стоял, попыхивая сигаретой.

– Он тоже? – удивился я. – С каких пор?

– С тех пор, как вы вышли из больницы. Шпионов трое. Они меняются.

– Ты не скажешь, кто попросил тебя за мной следить?

– Не могу, простите, – покачал головой мальчик.

Мы оба пошли в сторону моего дома, дрожа на холодном ветру.

– Будь у тебя деньги, ты бы знал, как достать одежду потеплее? – спросил я.

Его лицо стало серьезным, и он некоторое время обдумывал вопрос.

– Зависит от того, сколько денег и что мне придется для этого сделать.

– Разумный ответ. Союзные марки сойдут? И не волнуйся, тебе ничего не придется делать. Я просто хочу отблагодарить тебя за то, что ты сказал мне о слежке.

– Всякая валюта хороша. Но лучше всего – сигареты.

– Я дам тебе сигарет, но только если пообещаешь, что при нашей следующей встрече будешь одет в нечто получше этих лохмотьев. Договорились?

– Хорошо.

Я достал из сумки пачку сигарет и протянул ему. Он взвесил ее на ладони с выражением лица человека, который только что наткнулся на золотой самородок, а затем спрятал куда-то в складки куртки.

– Увидимся, – попрощался он и ушел.

Тем временем следивший за мной мужчина исчез. Кто же его отправил? Дюплесси? Или Тюльпанов?

Как бы то ни было, подобная игра влияет на охотника больше, чем на добычу, пока та не подозревает о происходящем. Ей не нужно менять свои привычки, вкусы и внешность, в отличие от охотника: добыча диктует ему, что делать, а не наоборот. Она вынуждает его посещать места, где он никогда раньше не бывал, ходить по улицам, куда в противном случае он бы и шагу не ступил и где он в конце концов делает то, чего обычно никогда бы не стал делать.

Я вернулся домой, растопил печь и проверил, на месте ли пистолет. Сразу после этого произошло два важных события.

Сперва в дверь постучал морской пехотинец в форме и с официозом вручил мне приглашение от самого генерала Люциуса Д. Клея, главы американской военной администрации. Вечером в отеле «Савой» в Шарлоттенбурге пройдет торжественный ужин.

– С наилучшими пожеланиями от полковника Смита. – Морпех протянул мне большую коробку, аккуратно завернутую в глянцевую бумагу. – Водитель заедет за вами в восемь, сэр.

Я вспомнил, что собирался в семь навестить Аннелизе Вагнер, и спросил, может ли водитель забрать меня из другого места. Морпех ответил, что это не составит труда. Я записал ему адрес, он отдал честь и был таков.

Внутри коробки оказались лакированные туфли, смокинг, накрахмаленная белая рубашка с серебряными запонками и элегантное черное пальто – все точно моего размера.

Лишь распаковав подарок, я заметил на обратной стороне приглашения написанное от руки послание: «Майор Белфорд будет рад встретиться с вами для интервью сегодня вечером». Герой «Омахи-бич» все-таки был настоящим.

Я перекусил, лег на кровать и принялся обдумывать вопросы, которые задам Белфорду. Вскоре в дверь вновь постучали. Я открыл, ожидая увидеть морпеха, однако передо мной оказался Тюльпанов, на этот раз в форме Красной армии и с коричневым бумажным пакетом в руках.

Не дожидаясь приглашения, он уверенно вошел, положил пакет на кухонный стол и сел, закинув ногу на ногу. Его черные сапоги были начищены до зеркального блеска, и, несмотря на массивную фигуру, форма сидела на нем отлично. Пристроив фуражку рядом с пакетом, он начал:

– Я принес вам небольшой гостинец: бутылку водки и банку икры. Настоящие, а не суррогат, которые толкают на черном рынке. Слышал, вы болели. Нет лекарства лучше, чем хорошая водка.

Я взял с прикроватного столика пепельницу, и мы закурили.

– Вы ведь понимаете, что мне придется сообщить об этом визите нашим парням? – спросил я.

– Разумеется, – кивнул он. – Так заведено. Кстати, сегодня вечером вы встречаетесь с нашим общим другом на пирушке у Клея, верно? – Тюльпанов указал на смокинг, разложенный на кровати. – Красивый костюмчик.

– Вы знаете о праздничном ужине?

Он махнул рукой, и