Современный российский детектив - Анна Майская

бы как и согласился Ковров, но тут же высказал совершенно противоположное мнение: — Но все же не забывай, что у преступников преимущество в их количестве, и, кроме того, они оказались не совсем дураками и начали действовать, включая мозги, что уже дало определенный, негативный для нас, результат — они смогли вынудить нас бежать, ничего перед собою не видя.

— Да, это, конечно же, факт, — молвила разочарованно Вихрева, приподняв верхнюю часть губы с правой ее стороны, вспоминая недавнюю отчаянную погоню, — но в этот раз они появились внезапно.

— Вот это и правильно; случилось же так, потому что они начали думать и в конечном итоге поняли, что они уже не «охотники», а противоборствующая, причем равная нам, сторона, встретившаяся с отчаянным и опасным противником; именно по этой причине застать их врасплох теперь не получится, и даже если мы и устроим какую неожиданную засаду, где сможем «уложить» пятерых-шестерых, то все равно сами окажемся в безвыходной ситуации, из которой безболезненно выбраться — у нас это навряд ли получится; преследователи же в свою очередь, определив наше местоположение, попросту нас окружат и забросают гранатами.

— То есть ты определенно считаешь, — прервала девушка рассуждения опытного спецназовца, — что мои планы отличаются безрассудностью?

— Как это было бы не прискорбно, — отвечал профессиональный военный любознательной девушке, совершенно вошедшей во вкус этой явно неравной борьбы (как не говори, ведомой теперь исключительно за право остаться живыми), полностью потерявшей от своих умопомрачительных успехов «голову» и окончательно уверившейся в своей полной неуязвимости, — но на данный момент это выглядит именно так. Поэтому нам будет лучше пока все-таки отступать, увлекая их за собой, изредка совершая дерзкие вылазки, «отщипывая» от их все еще большой «кучки» болезненные «куски», пока количество всей группы не окажется достаточным, чтобы наконец вступить с ними в открытое противоборство. Их командир совсем не дурак, и один стоит половины всего своего в основном бездумного войска, а этот значимый факт не стоит в этом случае также совсем уж сбрасывать со счетов.

— Понятно, — произнесла Мария, полностью доверяя мнению своего профессионального провожатого, — значит, продолжаем вести «партизанщину»?

— Пока да — а там? — дальше уже поглядим, — подтвердил разведчик слова своей смелой возлюбленной.

— Вань?

— Что?

— Ты хоть знаешь, где мы сейчас с тобою находимся? — переменила Вихрева тему их разговора, полностью расправившись с ужином. — И куда будем двигаться дальше?

— «Квадрик» у тебя отличный, — уверенно ответил Ковров, оглянувшись и умиленным видом посмотрев на ее «мототехнику», до сих пор так удачно помогавшую им уходить от жуткой погони, — на таких предусмотрен встроенный навигатор, так что не переживай — не заблудимся. Кроме того, за нами тянется след многочисленной группы, прокладывающей за собой практически целую лесную дорогу.

— Тогда ладно, — снова повеселела Мария, — а то Тайга славится своей бескрайностью — сколько людей в ней сгинуло безвозвратно?! — и, видимо успокоившись в этой части своих опасений, она вдруг резко повернулась к своему суженому лицом и, глядя ему прямо в глаза, неожиданно нежным тоном промолвила: — Вань, а ты меня любишь?.. Только сейчас подумала, что за все время пути ты так ни разу и не высказался об этом — лично для меня! — немаловажном вопросе.

— Как же так? — удивился Ковров, расширив глаза и одновременно подняв высоко кверху брови, — я же вроде говорил, что когда мы выпутаемся из этой опаснейшей переделки и вернемся назад в большой город, то я непременно женюсь на тебе.

— Это не ответ, — настаивала молодая особа, нахмурив свои прекрасные брови, и, чуть обиженно вдернув носик, добавила: — Я хочу знать: любишь ты меня или нет? Ведь это же так просто — сказать, что ты к другому человеку чувствуешь.

Возможно, в какой-то степени она была и права, но для славившегося своей угрюмой натурой Ивана, это дело было весьма и весьма затруднительным; наверное, поэтому всякий раз, как только заходил разговор на эту волнующую их тему, он решительно уходил от ответа, всегда находя причины, чтобы ловко сменить тему беседы. Вихрева, давно изучившая скрытный характер своего необщительного, в определенных моментах, возможно даже, и черствого, возлюбленного, никогда не настаивала на том, чтобы он проговорил словами то, что она и так уже знала; однако на этот раз молодая избранница в своем желании была невероятно категорична и намеревалась все же услышать, что чувствует к ней молодой, красивый мужчина, поэтому, когда молчание с его стороны стало до неприличия долгим, снова спросила:

— Так как? Любишь ты меня или нет?

— Конечно, люблю, — простодушно ответил Иван, отводя свои глаза в сторону, нет! Не от того, что говорил подруге неправду, а исключительно в силу своей природной застенчивости, проявляемой только при решении подобных вопросов.

Действительно, этот человек, столько раз стойко смотревший смерти в лицо и прекрасно владевший приемами рукопашного боя, а также всеми видами опасных вооружений, мог с легкостью предаваться сексуальным утехам, но вот в вопросах выражения своих искренних чувств был полнейшим профаном, и вот только сейчас, первый раз за всю свою жизнь, Ковров смог «выдавить» из себя эти два очень значимых слова, так необходимых для любого женского уха и так трудно дававшихся истинно любящим кавалерам.

Для девушки же это была как манна небесная! Немедленно бросившись в объятья дорогого ей человека, она повалила его спиной на землю и, слившись с ним в едином поцелуе, страстном и продолжительном, позабыв обо всем на свете, предоставила любимому поступить подобным же образом… казалось, что ничто уже не сможет разъединить эти два любящих сердца.

Здесь влюбленных друг в друга героев следует ненадолго оставить, предоставив им возможность побыть наедине и насладится интимной близостью, а вернуться к человеку, кардинально не разделяющему их мнение и страстно желающему им обоим погибели. Атаман Борисов, предоставив своим людям время для отдыха, уединился со своей верной подругой; однако его совсем не заботило, что рядом находится молодая, красивая и желанная девушка, просто излучающая здоровье и сексуальность: Виктор Павлович находился во власти завладевшим всем его существом непобедимым чувством «всепожирающей» мести, словно бы сжигающим его теперь изнутри. Он не мог нормально спать уже которую ночь; а в груди его будто бы находился тяжелейший огромный камень, душивший его изнутри и сводивший все его помыслы только лишь к одному: «Убить подлую шлюху!»

Каким образом это произойдет, для него уже не имело значения, главное, это видеть ее растерзанный труп и иметь возможность разорвать его «на клочки, на кусочки, на тряпочки». Эта так неудачно начавшаяся «охота» переходила уже в маниакальную зависимость грозного предводителя всего этого лесного тайного братства; тело его лихорадило,