Современный российский детектив - Анна Майская

взгляд сделался поистине волчьим, а сам он, словно обезумевший, неотступно шел по следу своей предполагаемой жертвы, и уже ничто не могло остановить этого жестокого, невероятно злобного человека, кроме — разве? — ее кончины либо же собственной гибели.

Все оставшиеся в живых члены преступной группы прекрасно понимали создавшееся положение дел, но противоречить своему жестокому и беспощадному предводителю — даже не смели! — а четко выполняли его безрассудные указания и, если того требовали обстоятельства, безропотно шли на верную смерть и другие связанные с поимкой лишения; лесные бандиты уже давно для себя смирились, что либо победят в этой жестокой схватке они, либо же их уничтожат самих. Страх, конечно же, присутствовал в этих безжалостных, но глупых умах, вместе с тем на него уже никто не старался обращать никакого особенного внимания, и единственное, что их сейчас беспокоило — так это не впасть в немилость своего сурового предводителя.

В таких невеселых думах пребывали и «военачальник» лесного «братства», и его славившееся своей дисциплиной «войско»; однако, в отличии от смелых героев, «главбандит» использовал свое свободное время совсем не для того, чтобы побыть немного с любимой, а исключительно с целью разработки дальнейшего плана действий. Вот и сейчас, оставшись наедине с безмерно преданной ему Шульц, он, обращаясь к ней, озадачено произнес:

— Что-то не везет мне в последнее время… хм, как думаешь: может, кто сглазил? А возможно, у нас завелся какой провокатор? И все эти последние неудачи — это его подлых рук коварное дело? Ведь кто теперь может поручиться за то, что эта «ведьма» не была заслана к нам специально? Еще эта непонятная встреча в лесу с заранее знакомым ей человеком? «Ужо» я не говорю про снайперскую стрельбу и «самусебяоперирование», причем довольно-таки опасного пулевого ранения… Согласен! С тем, кого я прикончил первым, у них вышла промашка, но все остальное… похоже на четко спланированную спецоперацию. Ты как думаешь, Грета, так ли это, или мне все это только кажется?

— Не знаю, Витя, — отвечала верная девушка, сидя напротив своего обезумевшего избранника и, соответственно, глядя ему прямо в глаза (главарь приучил всех во время разговора с ним не отводить в сторону взгляда, в противном же случае это всегда означало, что говоривший заведомо лжет), — все это, конечно, странно, но, по-моему, здесь все честно: я совершенно уверенна, что обратилась по нужному адресу, а там уже многие годы ведется тот бизнес, да и сутенер этот мне хорошо знаком, и притом известен был ранее; кроме того, я много лестного слышала о нем от наши общих знакомых, напрямую связанных с криминалом и пользующихся определенным авторитетом. Что же касается проститутки, то и она — самая вроде обыкновенная.

— Хорошо, — настаивал на своих убеждениях атаман Борисов, — допустим, что ты много слышала про сутенера, но кто поручится за то, что он и «шлюха» не были своевременно подменены, как это всегда водится у профессиональных спецназовцев, а статисты в свою очередь не присвоили себе их имена — вот, интересно знать, как, Грета, ты на такой поворот событий посмотришь? Лично я думаю так: обладая возможностями нашего ФСБ, провернуть подобное дельце — это такой смешной пустяк, о котором даже не хочется говорить. Ну? А на это предположение что ты сможешь мне возразить?

Виктор Павлович заводил этот разговор со своей девушкой совсем не для того, чтобы узнать ее мнение (оно было ему полностью безразлично), просто ему необходимо было взвесить все «за» и все «против» и по возможности отыскать другие «подводные камни». Поэтому он задавал ей вопросы вовсе не затем, чтобы она помогла развеять возникшие у него сомнения насчет преследуемых ими людей, а только лишь потому, чтобы та помогла ему утвердиться в заносчивой мысли, что погоню необходимо продолжить, а не сложить — на «хер», побыстрее! — всю экспедицию, сжечь — к черту! — деревню и срочно искать новое место своей дислокации. Вот он и ждал, что же ему ответит его девушка, хотя, как бы там ни было, надо быть честным, все равно бы сделал по-своему.

Та же в свою очередь, словно бы понимая, что от нее сейчас требуется, настойчиво разубеждала атамана в принадлежности беглецов хоть к каким-нибудь возможным спецслужбам:

— Витя, я тебя умоляю… если бы нами заняли́сь «федералы», то, поверь, — что уж точно, так это! — не мы бы за ними бегали, а они бы гонялись за нами, причем прислали бы сюда не двух-трех человек, а целую армию; они ненавязчиво накрыли бы нас прямо в деревне и переловили бы всех, словно «неразумненьких» зайчиков. Так что, по моему мнению, они однозначно никакие ни секретные там агенты, просто где-то прошли хорошую подготовку, может, даже когда-то где-то служили, а сейчас по каким-то причинам оказались совсем не у дел; то же предположение, чтобы к нам заслали явного провокатора, — это я считаю полнейшей утопией! Наших ребят я всех знаю лично, впрочем, и точно так же как ты; кроме того, все они давно прошли испытание в деле. Вот и все, что я обо всем этом думаю.

— Да, — согласился Борисов, благодаря в душе непревзойденно убедительную подругу, что та помогла ему развеять вдруг неожиданно нахлынувшие сомнения, — в твоих словах действительно присутствует доля истины, а это значит — продолжаем преследовать наши «цели» несмотря ни на что! Этим тварям ни в коем случае нельзя дать уйти по нескольким причинам: во-первых, они положили столько наших ребят, в том числе моего младшего брата, ну, а во-вторых, они знают наше тайное место, и никто не сможет в этом случае поручиться, что они не наведут на нас впоследствии «спецов», ну, или на самый «крайняк» «мусоров»!

Вторую причину Виктор Павлович высказывал лишь для того, чтобы, как говорится, очистить свою жестокую совесть, ведь ему совершенно было наплевать на то обстоятельство, что в действительности беглецы знают и кого могут с собой привести; атамана неумолимо «сжигало» изнутри неуемное чувство мести, которое требовало своего непременного воплощения; именно это чувство и заставляло его гнаться за предполагаемыми жертвами, а планируемая в самом начале «охота» давно уже превратилась в отчаянную вендетту.

Так, за размышлениями, Борисов смог ненадолго забыться тревожным, наполненным кошмарами, сном. Ему снилось, что он долго бежал за ненавистной всем «шлюхой», и вот он уже догоняет ее практически так, что только протяни руку и схватишь, но в этот момент ноги его сделались словно ватные, а у проститутки получилось увеличить разделявшее их расстояние; в дальнейшем, когда у него вдруг появилась возможность к ней в очередной раз приблизиться