Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

в Штази, восточногерманском аналоге КГБ, во времена коммунизма. Если кто-то и умел управлять полицейским государством, так это немцы. Некоторые из их поступков шокировали даже их КГБ.

надсмотрщики, те самые, которые им приказали это сделать. Они исполняли приказы с такой тщательностью, с таким абсолютизмом, который был совершенно неизвестен в России. Когда КГБ поручил им следить за населением, Штази не просто открыла несколько досье, а построила в Берлине целое здание архива, способное вместить ряды картотек длиной в сто одиннадцать километров.

Более того, они наняли более четверти миллиона клерков и завербовали почти двести тысяч информаторов. К моменту падения Берлинской стены у них были открыты досье на 5,6 миллиона граждан Восточной Германии, почти треть всего населения. Они даже завели досье на детей и вербовали других детей, чтобы те доносили на политические заявления своих одноклассников, учителей и даже своих родителей.

«Вот в этом-то и вся суть немцев, — подумал Максим. — Они всё доводят до крайности».

Прохнов был ярким примером. В то время как Максим, как и практически все остальные агенты ГРУ, с которыми он встречался, лишь на словах поддерживали идеологию Кремля, Прохнов был истинным верующим.

Ему не обязательно было работать на ГРУ.

Он мог бы прожить прекрасную жизнь на западе.

Такие люди, как Максим, делали то, что им приходилось делать, чтобы выжить.

Но Прохнов оказался там по собственному желанию.

Турист, как его называли некоторые другие источники, но не в лицо.

Он изо всех сил старался привлечь внимание ГРУ. Каким-то образом ему удалось убедить вербовщиков в Москве в своей лояльности Кремлю. Работа его отца в Штази, несомненно, сыграла в этом свою роль, и они приняли его и обучили. Когда он вернулся в Германию несколько лет спустя, как раз к службе в армии ( Wehrpflicht), он был подготовленным киллером и ГРУ.

спящий агент,

Максим всегда считал, что во всей этой истории есть что-то тошнотворное.

Если он, всю жизнь проживший в России, имевший русскую мать и русского отца, не смог заставить себя искренне полюбить свою страну, то как это мог сделать кто-то вроде Прохнова?

При этом даже Максим мог признать, что Прохнов выполнил свою работу.

Казалось, он действительно следовал своим убеждениям. Он никогда не уклонялся от миссии. Максим видел перед собой семнадцатилетнюю немку, не зная о ней ничего, кроме того, что её имя было в списке.

Она тоже была хорошенькая.

В тот день Максим оценил фанатизм Прохнова. Это избавило его от необходимости самому нажать на курок. Он и раньше убивал женщин, но ненавидел это занятие.

Он выполнял эту работу, потому что его этому учили. От него этого ожидали. За неё хорошо платили.

Он не сделал этого, потому что верил .

«Я проведу повторную проверку», — сказал Максим. «Позвони Жуковскому и скажи, что у нас проблема».

Максим ещё раз обошёл поезд, осматривая каждый сантиметр, включая места, закрытые для пассажиров. Он обыскал склады. Направив пистолет на машиниста, он добрался до локомотива. Он проверил крышу и днище.

«Что сказал Жуковский?» — спросил он, вернувшись к Прохнову.

«Он не был счастлив».

«Ты мастер преуменьшения», — сказал Максим.

«Нам следует ждать новых распоряжений».

Максим вздохнул. Он закурил. Прохнов сделал то же самое.

21

Киров был в своём гостиничном номере, когда позвонил Жуковский. Всё утро он был в напряжении. В этой операции было много деталей, но если не удастся решить вопрос с рижской милиционеркой, все его планы пойдут прахом.

И кто-то заплатит. Он сделает всё возможное, чтобы гильотина опустилась не на его голову, он сделает всё возможное, чтобы Жуковский принял на себя всю тяжесть президентского гнева, но он не мог гарантировать, что не будет ответного удара.

Не в этот раз.

Ставки были слишком высоки.

«Готово?» — спросил он, как только поднял трубку.

«Сэр», — сказал Жуковский, и его дрожащий голос передал Кирову все, что ему нужно было знать, — «она так и не сошла с поезда».

«Что это, блядь, значит, Жуковский? Она же не сходила с поезда?

Она все еще там?

«Поезд прибыл на главный вокзал Берлина, как и ожидалось, но ее в нем не было».

«Вы его обыскали?»

«Поезд?»

«Да, поезд, Жуковский. Поезд. Откуда ты знаешь, что её там не было?»

«Поезд пришёл в Берлин, сэр. Оба ваших агента были на платформе. Они обыскали её от начала до конца. Её там не было».

«Как вы объясните полицейскую запись, на которой видно, как она занимается сексом в Варшаве?»

«Сэр, она, должно быть, рано вышла, сэр. Поезд делал остановки. Мы просматриваем записи с этих станций, но в них будут пропуски».

«Так она пропала?» — спросил Киров. «На свободе? На ветру?»

«У меня есть резервные агенты в Берлине. Мы прочесываем польские и немецкие полицейские сети. Как только что-нибудь найду, я им это передам».

«Как, черт возьми, я расскажу это президенту?»

«Сэр, — сказал Жуковский, — что мы знаем наверняка о том, что она видела в лесу? Возможно, она понятия не имеет, что происходит на самом деле».

«Жуковский, ты чёртов кусок дерьма. Поздно уже это преуменьшать. Ты же сам мне сказал, что она — проблема».

«Мне жаль, сэр».

«Тебе жаль?»

«Надо звонить в Москву».

«Я знаю, что нам, блядь, делать, Жуковский».

Киров с такой силой швырнул трубку на стол, что чуть не сломал ее.

Он выглянул в окно. Было светло. Люди сновали по площади, старушки входили и выходили из Исаакиевского собора, прижимая к себе пальто и чётки. На высоте трёхсот футов над ним в утреннем солнце пылал чугунный купол гальванопластики, один из самых больших в мире. Золото было получено путём переплавки царских рублей.

Во время войны весь купол был окрашен в серый цвет, чтобы не привлекать внимания нацистских бомбардировщиков и артиллерийских подразделений.

Киров посмотрел на него и подумал: «Настанет ли такое время снова?»

Он в этом не сомневался.

Что бы ни видело прошлое, будущее увидит то же самое. Ничто не должно приниматься как должное.

Не мир.

Не процветание.

Не жизнь.

За свою жизнь он видел машины, созданные для удушения целых городов.

Он видел лаборатории, которые лишь увеличивали смертоносность величайших бедствий в истории.

Он знал, что жизнь переменчива.

И он знал, что звонок, который он собирался сделать, может оказаться для него последним.

Он набрал номер своего оператора и сказал ей, что ему нужно поговорить с президентом.

«Звонок не запланирован», — сказала она.

«Нет, не существует», — сказал