Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

значения не придал, а потом каждое утро снова и снова видит эту же служебную машину. Он вызывает его и спрашивает, мол, что ты там делаешь, в этом доме? Как, живешь?! Удивился начальник главка. Там квартиры по сто пятьдесят метров. Миллионы долларов стоят. Кто тебе ее дал? Никто не давал, отвечает заместитель, я, мол, сам купил, за свои кровные. Ну и начальник главка поручил провести служебное расследование по данному факту. Как так, на какие шиши? Оказалось, что этот заместитель одновременно работал по договору в одной крупной нефтяной фирме в Балашихе. Он там как начальник службы безопасности по всем ведомостям проходил, зарплату бешеную получал. Все официально, с уплатой налогов. Информации никакой не выдавал, только использовал возможности главка. Проверял фирмы, с которыми его работодатель заключал договоры. Не сам, конечно, а поручал своим сотрудникам. Начальник главка, когда ему доложили, что криминала никакого нет, за ним ничего не стоит, шум поднимать не стал, просто отправил его на пенсию. Вот тогда и приехал я делать выемку документов по заработной плате в ту самую Балашиху.

Вот представь себе, какая-то производственная зона, какие-то гаражи. По железной лестнице я куда-то поднимаюсь на второй этаж. Сроду не подумаешь, что в этом захолустье люди делают себе миллионы баксов. Но внутри все богато и красиво. Дорогая мебель под орех, оргтехника современная. Упакованный офис.

К чему все это тебе рассказываю? А вот к чему. Я там обратил внимание, что в кабинете директора фирмы лежит кассета с Мишкиными песнями. Запись кой-что, Мишку еле слышно, понятно, что где-то на кухне записано. И я зачем-то сказал, что мы жили в одном дворе и учились в одной школе. Так директор, типичный новый русский, в малиновом пиджаке, такой весь из себя, чуть в обморок от счастья не упал. Как доколупался до меня: «Да ты что!», «Это такие песни!», «Расскажи мне про него!» Я ему говорю, да мне надо выемку проводить, а он: да ладно – и сразу коньячину французскую достает. Я ему говорю, что не буду пить, что ты потом жалобу какую-нибудь напишешь. Да нет, отвечает, ты что! Чтобы я подставил друга Мишани?! Я же поклонник Мишани, у нас вся богема от Мишани тащится. Прицепился как репей. Пришлось мне одновременно и выемку проводить, и рассказывать про Миху. Так что не только простой народ увлечен блатным репертуаром, но и те, у кого есть достаток.

– А что рассказывал-то?

– Что у нас в городе ажиотажа никакого не наблюдается по поводу его песен, а парень он обычный, тренькал во дворе на гитаре. Таких, как он, в России много. А тот: ты что, ты ничего не понимаешь!

– А может, так и есть?

– Может.

– Так поедем к нему или как?

– В другой раз.

* * *

Майор Фридман стоял в своем кабинете у окна. Свет был выключен, и он хорошо видел, как сначала трое, а потом двое стоят в свете фонаря и о чем-то разговаривают. Все, о чем болтали эти балбесы в кабинете, он уже хорошо знал – прослушка делала свое дело безукоризненно, – но там были слова общие, пьяная болтовня и трепотня старых друзей-товарищей. А за информацию о том, о чем перетирают эти двое, Тропарев и Большаков, там, на улице, он бы многое отдал. Потому что шкурой чувствовал, что базарят они о чем-то важном. Не обязательно о нем, но обязательно его касающемся.

Когда Тропарев и Большаков свалили с глаз долой, Фридман вытащил связку ключей и пошел в кабинет, где пьянствовали три товарища. Он с трудом отодвинул массивный сейф, к задней стенке которого пластилином была прикреплена радиозакладка. Штука массивная, размером с сигаретную пачку, из которой торчал проводок-антенна. Суть ее работы была проста. Стоило только подключиться обычным радиоприемником к определенной радиоволне – и ты в курсе всех пакостей, которыми, не стесняясь, делятся твои сотрудники.

В милиции радиозакладки не использовали, шли они только по линии ФСБ. А этот экземпляр в УБОПе оказался совершенно случайно. Подслушивающее устройство было изъято у одного из жуликов на обыске как прибор, запрещенный к обращению. Изъять изъяли, а к уголовному делу приобщить «забыли». Большому начальству всегда было интересно знать, о чем «молчат» в кабинетах их подчиненные. Стоило только начальнику УВД намекнуть Фридману о желании знать, что происходит в кабинетах его заместителей, как через сутки хоть целый день слушай радиопостановку на тему «когда снимут с должности нашего деда» или «где и с какого нового русского конкретно можно срубить бабла».

Так было проще, чем издавать секретный приказ, потом оборудовать чей-либо кабинет радиомикрофоном и подключать под этот процесс собственную отдельную службу, которая из-за скудного финансирования только числилась технической. Да и спокойней так было начальнику УВД. Сведения не уходили от одного болтливого идиота к другому, все оставалось у Фридмана. А ему информацию, которая становилась год от года все дороже и токсичнее, доверить было можно – он человек проверенный и доверенный.

Но и Борис Петрович тоже был не лыком шит. Владельцев некоторых кабинетов он заранее предупреждал о «засаде», и начальник УВД мог, например, услышать, как его первый заместитель Тешин только и делает, что сутки напролет отдает дельные приказания, а в частных беседах восхищается мудростью своего непосредственного начальника, за которым он как за каменной стеной…

Фридман первым делом положил радиозакладку в карман, потом достал из письменного стола Тропарева автомобильные ключи и направился во внутренний дворик УВД, где открыл дверь «мерседеса» и сел за руль. Машина завелась легко и, шурша шипованной резиной, подъехала к воротам, которые тут же распахнулись, как только Фридман опустил левое переднее стекло огромной автомашины. Начальник УБОПа принадлежал к касте неприкасаемых, и потому один только вид его внушал трепет у комендантского взвода, людей простых и незамысловатых.

«Мерседес» легко встроился в поток спешащих машин, все больше отечественной сборки, водители которых сразу понимали: с этой тачкой лучше не связываться, потому как внутри нее сидит не человек, а какая-нибудь такая крыса, что, не приведи Господь, от тебя мокрого места не останется, если нарвешься на конфликт или, еще хуже, поцарапаешь эту железяку.

Фридман проехал через весь город и остановился у заброшенного асфальтного завода. Он вышел на свежий воздух, закрыл все двери и положил ключи под ближайший кирпич. Потом достал из портфеля мобильный телефон и набрал знакомый номер.

– Здорово. Узнал? Молодец. Так вот, «мерс» я тебе отдам только при одном условии. Ты должен его выкупить. Да мне насрать, что тебе обещал Тропарев. У вас там свои