Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

деликатесами, копчёной рыбой и жареной капустой напоминали солдатам о самых модных дизайнерских бутиках города. В ста метрах от своего дома Щербаков мог купить колбасу, меховые шапки, нелегальные кубинские сигары и кроссовки за тысячу долларов.

ГРУ категорически запретило ему посещать Россию, заявив, что это будет напрасно привлекать внимание, но Щербаков почувствовал, что окрестности дают ему хорошее представление о том, какова жизнь в этой стране.

Вместе с посылкой он получил записку с точными инструкциями, и он прошел мимо пекарен и киосков, пока не добрался до небольшого кафе на углу Двенадцатой улицы и Оушен Вью под названием Red Square.

Возле кафе он взял экземпляр Daily News и принес его с собой.

Это кафе находилось недалеко от его квартиры, но он никогда раньше не был в этом кафе.

«Это всего лишь я», — сказал он официантке, которая была занята приготовлением кофе для клиентов у стойки.

В записке было очень четко указано, что ему нужно было сказать и сделать.

«Сядьте где угодно», — сказала она, не поднимая глаз.

Щербаков сидел за столиком у правого края стойки, лицом к кассе и спиной к окну. Если бы столик был занят, он бы ушёл и вернулся позже.

Девушка была вся на взводе, она была одна, и постоянный поток клиентов требовал её внимания. Кофе на вынос, сэндвичи на вынос – такое было место. У каждого был свой особый способ приготовления кофе. Паровое молоко. Вспененное молоко. Горячее молоко. Холодное молоко.

Он ждал, читая газету, и как только посетители ушли, она подошла к нему.

«Что я могу вам предложить?» — спросила она.

«Как плюшка сегодня утром?»

Девочка подняла на него взгляд от блокнота. « Плюшка ?»

Алекс кивнул. Ему сказали заказать пирожные, но он не знал, чего именно ожидать в ответ.

«Они хороши», — почти подозрительно сказала девушка.

Она оглядела кафе. Кроме них, там никого не было.

«Я слышал, их делает твоя бабушка», — сказал Алекс.

Девушка кивнула.

«Могу ли я с ней поговорить?»

Она внимательно посмотрела на него и сказала: «Следуй за мной».

Она провела его за стойку и через занавеску в зону для персонала. Там было несколько стульев, разбросанные личные вещи сотрудников, стол с компьютером, несколько грязных кофейных чашек и полная пепельница.

«Присаживайтесь», — сказала она.

Он сел за стол, и она принесла ему старый стационарный телефон, шнур которого болтался за её спиной. Телефон напоминал телефон Перри Мейсона: большой и чёрный, с металлическим звонком, встроенным в корпус.

«Ты знаешь ее номер?» — спросила девушка.

Алекс кивнул.

Она скрылась за занавеской, оставив его одного в комнате.

Он на мгновение взглянул на телефон, а затем набрал номер. Номер был тринадцатизначным, с двумя нулями в начале. Когда он набрал его, то услышал серию щелчков и гудков, прежде чем ответил женский голос.

«Здравствуйте», — сказала она по-русски.

Алекс прочистил горло. Он говорил по-русски, но бегло, как старшеклассник.

«Это Алекс Щербаков», — сказал он. Он замялся, неуверенный в себе.

Он чувствовал себя так, будто играет роль в старом шпионском фильме. Всё это казалось нереальным.

Затем он добавил: «Прибыл на службу».

Он был напуган. Его никогда раньше не просили о чём-либо. Он понятия не имел, чего ожидать. Он верил, что ГРУ знает, на что он способен, насколько неумел он обращаться с оружием, насколько совершенно не подходит для роли взломщика зданий или прыжков с самолёта. Он молился, чтобы они не ожидали, что он будет похож на русских в кино.

Щербаков был хорош в цифрах, но и только. Он не был атлетом.

У него было мало друзей. Он был физически некомпетентен.

А что касается светских манер, то он был таким же обаятельным, как миска каши.

Главным опытом его жизни стало не откровение о том, кем он был, а то, что из него вытекало. ГРУ нуждалось в его преданности.

Им нужно было знать, что, когда придет время, он сделает то, о чем они его просят.

Возможно, они попытались подкупить его, но деньги оказались для Щербакова слабым мотиватором. Возможно, они попытались угрожать ему, но, судя по его психическому складу, это скорее парализовало бы его.

И за неимением подходящего пряника или эффективного кнута они обратились к меду.

Они прислали женщину.

Он был уверен, что её подослали, хотя у него не было доказательств. Он слышал, что ГРУ использует высококвалифицированных, очень изощрённых ловушек. Если слухи были правдой, это были женщины, способные заставить камень течь кровью.

Именно это и сделала эта женщина. Она сыграла роль идеально. Почти слишком идеально. Она сказала, что осталась совсем одна в Америке, брошенная людьми, которые её сюда привезли, и отчаянно нуждалась в помощи.

Чтобы кто-то вмешался и спас её. Это было похоже на фантазию тринадцатилетнего мальчишки.

И для неразвитого романтического ума Щербакова это сработало. За месяц он влюбился так сильно, что готов был умереть за неё.

Он знал, что она ему не по зубам.

Он знал, что она слишком хороша, чтобы быть правдой.

На ней было написано ГРУ.

Но ему было все равно.

Целый месяц она проводила с ним каждую свободную минуту. Она плакала из-за него. Она смеялась из-за него. Они занимались любовью снова и снова. Утром он просыпался от её любящего взгляда и засыпал, измученный, с её головой, покоившейся на его задыхающейся груди.

Она была его ангелом.

Слишком идеально.

Слишком невинно.

Слишком красиво.

А потом, однажды утром, она исчезла.

Ночью она выскользнула из дома, оставив ему на кухонном столе только номер телефона. Он позвонил по нему, и его соединили с человеком по имени Игорь Аралов из Главного управления ГРУ в Москве.

Аралов объяснил, что женщина, в которую Щербаков влюбился весь последний месяц, была агентом программы ГРУ, известной как «Чёрная вдова». Он назвал её жемчужиной всей этой программы, лучшим агентом в своей команде. Он сказал, что имя, которое знал Щербаков, было ложным, что её настоящее имя — Татьяна Александрова. И он сказал, что однажды кто-то из российского правительства обратится к нему с очень важным поручением.

Когда этот зов прозвучит, Щербакову придётся сделать выбор: либо он сделает то, что от него требуется, выполнит свой долг перед Родиной, и всё будет хорошо.

Или он мог выбрать трудный путь, и что бы ни случилось с ним, с ней случится ещё хуже. Её ждёт такая жестокая, такая отвратительная, такая варварская участь, что к концу разговора по лицу Щербакова текли слёзы.

Несколько минут