Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

в доме на Рублевке, после задержания милицией и освобождения усилиями Ольги Аркадьевны он словно решил больше не церемониться ни с кем из семейства Краузе.

Василиса окинула его взглядом – что ж, по крайней мере, вкус у дражайшей свекрови недурен. Усмехнулась и покинула парфюмерный отдел.

Чудесную сыворотку выложат на прилавки завтра, и она вернется сюда за этой покупкой.

А пока… пока Шеин занят, можно все тут хорошенько осмотреть. Она оглянулась по сторонам – по первому этажу бродили редкие покупатели.

Нет, нет, нет, она же слышала, как Шеин по телефону говорил с Марком – это где-то там, наверху.

Василиса взглянула на себя в зеркало, на сотую долю секунды ей почудилось, что за ее спиной мелькнула тень, зыбкий силуэт.

Ароматы парфюмерного отдела преследовали ее, становясь все крепче, все более насыщенными, густыми и пряными. Как будто здесь на ступеньках лестницы когда-то давно разбили флакон духов.

Василиса глянула под ноги и увидела… осколки стекла.

А потом, в следующую секунду, уже не увидела ничего.

Обернулась – первый этаж универмага разительно изменился. Исчезли подвесные потолки и перегородки из светлого пластика, пространство раздвинулось. Кованая люстра в центре и колонны из серого мрамора…

И вон там, у колонны справа, стояла продавщица мороженого.

Василиса вцепилась в перила.

Продавщица мороженого в форменном платье и белом переднике и лоток под прозрачной крышкой с вафельными стаканчиками пломбира.

Продавщица мороженого обернулась, и Василиса узнала саму себя в ней, а затем все смешалось, снова изменилось, в открытые двери универмага хлынул народ – плохо одетые, бородатые мужики в кирзовых сапогах, женщины в платках и телогрейках, женщины в кацавейках из черного плюша – таких уже не встретишь на улицах Москвы давным-давно, а ведь раньше…

Когда этот универмаг только открыли в начале тридцатых…

Призрачная очередь выстроилась сразу ко всем прилавкам.

«Ситец поштучно в одни руки!»

«На пятом галоши дают!»

«Куда прешь, морда, не видишь, люди тут с утра, не пимши не емши…»

Василиса зажмурилась, сейчас, сейчас все пройдет, это просто… спазм и воображение… Ни муж Иннокентий, ни свекровь не знают, какое сильное у нее воображение… вот уже прошло… совсем…

Первый этаж универмага снова принял свой обычный вид.

И часы в отделе часов гулко пробили двенадцать раз – полдень.

Василиса не испытывала страха – все это так необычно, эти картины в ее мозгу. Подобного никогда не случалось с ней ни дома, ни в клубе на вечеринке, ни в ресторане, ни на отдыхе, но здесь, в этом месте…

А вдруг она сейчас поднимется туда и увидит убийцу? Надо попробовать!

Забыв о Шеине, о муже и обо всем на свете, она ринулась на второй этаж. Отдел по продаже постельного белья, а тут вот женская одежда и…

И ничего.

Только ароматы – смешиваясь и дразня обоняние, они клубились в воздухе как дым, как жертвенный фимиам…

Еще выше – третий этаж – мужская одежда, и вон там отдел «Тысяча мелочей». Ну же, воображение, давай! Это же как включить телевизор в мозгу…

Ничего.

Василиса начала подниматься еще выше – четвертый этаж, тут проход закрыт. Там наверху все закрыто – ремонт.

Она стояла на площадке лестницы между проемами, в которых крепились зеркала. Там, внизу, их давно демонтировали, залепили свободные ниши электронными табло с перечнем товаров и рекламой. А тут, наверху, зеркала еще остались – мутные, покрытые пылью.

Василиса заглянула в левое зеркало, затем в правое, увидела себя – раскрасневшуюся, с горящими от азарта глазами.

Разве я похожа на ту девку, продавщицу мороженого… нисколько… Я лучше ее и прекраснее в тысячу раз… Если включать воображение на полную катушку и выбирать себе роль в этом странном виртуале, то я, пожалуй, больше похожа на…

Тень снова мелькнула за ее спиной, и Василиса оглянулась. Маленькая, хрупкая женщина с изящной кудрявой головкой в меховом манто вышла из соседнего зеркала словно из двери… Светловолосая и темноглазая, с густо накрашенным ярко-красной помадой ртом. Она держала в руках несколько свертков с покупками, перевязанных лентой.

Василиса настолько забылась, что протянула к ней руки и…

– Вот ты где, а я тебя по всему универмагу ищу, детка.

Все исчезло. Голос Бориса Маврикьевича Шеина все разрушил. Весь этот странный, кружащий голову сон наяву.

– Что ты тут делаешь, тут грязно, там, наверху, скоро начнем ремонт.

– Я хотела все посмотреть сама, – Василиса не стала лгать ему, она ведь надеялась, что он все же сделает ей предложение и заберет ее у мужа. – Здесь у вас такие убийства…

– Ах ты, мой сыщик прекрасный. А я, признаться, встревожился. Спросил у девочек внизу, где ты, они говорят – не видели, – Шеин и правда выглядел сильно озабоченным. – Зря я тебя сюда привез.

– Нет, я получила такое удовольствие, такой драйв.

– Ну пошли, пошли, нечего тут делать.

Он взял ее за руку и настойчиво повлек вниз. Василиса подчинилась, но про себя решила, что непременно вернется в универмаг уже без него, одна – завтра за чудо-сывороткой, что так хороша для ее кожи… Она заедет за ней сюда вечером. И может быть, снова этот ни с чем не сравнимый драйв… то поразительное видение вернется.

На первом этаже у входа в парфюмерный отдел стояла Вероника Петрова и смотрела на них с Шеиным. Через минуту она уже что-то объясняла двум покупательницам.

В воздухе витал аромат – слабый, еле ощутимый, распадающийся на отдельные ноты.

Еще одни куранты в отделе часов снова пробили двенадцать раз – полдень, видимо, позорно отстали и теперь пытались нагнать упущенное время.

Глава 46

ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Катя стояла на смотровой площадке на Воробьевых горах: Москва в мареве зноя. Феликсу она велела ехать домой и успокоиться, выбросить все это из головы, принять душ, и вообще – больше никаких сеансов.

Да, да, да, больше никаких сеансов.

А то паренек свихнется.

И она вместе с ним.

И самое обидное – снова ведь ничего не прояснилось, только запуталось еще больше. В универмаге трупы, и в видении Феликса – тоже труп. В яме с водой плавает среди желтых листьев, и лица не разглядеть…

Там, в этом месте, которое видит Феликс, время застыло как студень. Там всегда пять часов, или восемь, или два… В универмаге время тоже вязкое какое-то… почти осязаемое, но там оно все же движется… Кто-то хочет повернуть его вспять…

Кто?

Чей труп в яме среди желтых листьев?

И кто тогда вернулся, чтобы снова убивать?

Вариантов