Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 1 - Татьяна Юрьевна Степанова

– А вот этого фрагмента как раз и нет.

– Как это нет?

– Утерян или изъят, – Гущин хмурился. – Скорее всего, утерян. Ничего, я говорю, на месте все проверим. Давайте в этот туннель, нам сюда.

«Триста метров пройти всего, это же немного, это же рукой подать», – думала Катя, водя фонарем по стенам, по потолку.

Туннель – высокий и узкий – вел их куда-то в темноту. Под ногами – бетон, потрескавшийся от времени. Изредка в бетонных же стенах попадались какие-то скобы, иногда наполовину стершиеся указатели.

Неожиданно пространство расширилось. Узкий туннель кончился, и начался широкий.

– Асфальт, – Гущин топнул ногой. – Вот он, этот секретный автобан… Да тут две полосы… здесь не только легковушки пройдут, но и грузовики.

– Так и задумывалось, когда строилось. Усатый все предусмотрел, – Елистратов поднял голову. – А свод-то кирпичный… небось зэки строили… сколько их тут погибло, бедолаг, в этих подземных лабиринтах.

Катя посветила в сторону – тьма какая… наверное, когда-то здесь все хорошо освещалось, вон проводка висит… Но время все разрушило, оборвало, окислило…

– Дорога дорогой, однако мы уклонились от маршрута, – Гущин светил фонарем, – нам туда.

– Точно? – спросил Елистратов.

Гущин махнул рукой и повел их маленький отряд в темноту. Шли минут двадцать. И туннель все не кончался, а потом вдруг свернул и… растроился.

Кате стало опять не по себе: теперь уже три туннеля, к тому же они покрыли такое расстояние за это время… триста метров минут за пять преодолеешь – площадь всего-то перейти там, наверху, и два светофора… А тут они все идут, идут…

– Федор Матвеевич, а что, собственно, мы ищем? – спросила она.

– А ты до сих пор не поняла?

– Нет.

– А я вот все думал, как это маршал Хвостов… который к балерине приезжал сначала на машине, потом вдруг стал инкогнито появляться… Как это старушка-то говорила – раз, а он уж на площадке с букетом, а тачку его никто и в глаза не видел.

– Я, может, и догадываюсь, но…

– Дорога-то вон она, секретная. Из самого центра прямо на юг, к нам в область проложена была на случай эвакуации всех столичных учреждений. А со всякой дороги съезды должны быть, входы-выходы. Вот мы один такой съезд и пытаемся найти. А может, и не один, может, их несколько.

И кажется, чего проще? Дорога на юг, съезды по бокам – значит, на восток и на запад, но… То ли темнота тому виной, то ли то, что фрагмент плана, как назло, отсутствует…

– Что-то мы бродим-колобродим, – констатировал Елистратов. – Мне кажется, мы тут уже проходили.

– С чего ты решил? – спросил Гущин.

– Кладка кирпичная.

– Ну и там тоже кирпичная.

– Рисунок… я уже его видел.

Катя посмотрела вверх, светя фонарем, – кирпичный свод тоннеля. Как можно тут что-то различить, кладка, она везде одинаковая.

Неожиданно в нос ударила резкая вонь.

– Осторожно, – Гущин, шествующий во главе их маленького отряда, предупреждающе поднял руку. – Вот она, матушка, канализация… то есть труба, коллектор… где-то тут он у меня, голубчик, на плане… Вот он где… слушайте, – он огляделся, – а мы здорово в сторону уклонились. Сюда еще сотня метров, и над нами Люсиновская улица, а нам туда не надо. Ну-ка правее, вот в этот туннель.

Шли по туннелю, под ногами что-то скользило, Кате не хотелось думать, что это такое.

Казалось, туннель никогда не кончится. Ведь всего площадь и два светофора – там, наверху! Отчего же мы столько блуждаем?

– Полтора часа, как спустились, – заметил Елистратов. – Что-то не нравится мне все это. Так вслепую мы тут всю ночь проведем. Не лучше ли вернуться?

Гущин смотрел на свою кальку.

– Слушай, где мы вообще?

Гущин молча свернул кальку, сунул в карман и зашагал в темноту, светя фонарем.

«Под ногами сухо, – отметила Катя, – и снова, кажется, асфальт. И что там с кирпичной кладкой на потолке? Свети не свети фонарем, смотри не смотри… Интересно, а та вторая группа, которая готова спуститься из Партийного переулка? Не пора ли подать им сигнал SOS?»

Словно подслушав ее мысли, Елистратов достал сотовый и начал звонить, но…

– Сигнала нет, вот черт, тут ведь кругом бетон, как в бункере мы подземном.

Неожиданно туннель расширился и…

– Дорога, – обрадовался Гущин. – И опять в две полосы, и для грузовиков достаточно места. Но это другая дорога, и на плане ее нет. Ну-ка, посмотрим направление, – он сверился с компасом. – Север – юг, что же получается, запасной вариант?

– Тут туннель начинается! – крикнул из темноты один из оперативников. – И лестница железная наверх.

Они все двинулись на голос. Туннель – неширокий, но и не узкий, с бетонными стенами и полом – выглядел тупиком, если бы не одна деталь – ржавые ступени и ржавые перила металлической винтовой лестницы.

– Конечно, может быть все, что угодно, вплоть до уличного колодца, – заметил Елистратов. – Но там обычно просто скобы набиты, а тут лестница винтовая и дорога – подземное шоссе.

Он первый начал подниматься.

– Вроде как выдержит, только давайте осторожно, по одному. Но сначала я проверю, что там.

Они ждали внизу, когда он вскарабкается.

– Давайте поднимайтесь! – крикнул Елистратов сверху, но голос его звучал глухо, словно с небес. – Тут выход, дверь!

Катя, стараясь не ободрать ладони о ржавое железо, цепко ухватилась за перила.

– Лезешь? – спросил Гущин, он задыхался от крутого подъема.

– Лезу, Федор Матвеевич.

Винтовая лестница делала виток за витком. И вот, кажется, последняя площадка и…

Катя, Гущин, а следом за ним оперативники вышли через проем узкой железной, настежь открытой Елистратовым двери.

– Где мы? – спросил Гущин.

– В каком-то подвале.

Низкий потолок, трубы отопления, вентили, проводка.

– Тут дверь, выход, но он заперт, – сказал Елистратов. – Ну-ка, пойдемте.

Шли по подвалу вдоль труб, пригибаясь, фонари выключили, потому что под низким потолком горели лампочки, забранные сеткой.

Неожиданно сбоку возникла ниша. Там был навален какой-то хлам – ржавые батареи, мешки с известкой – кажется, не пройти через эту баррикаду, но зоркий Гущин заметил…

– Погодите, погодите, там проход, – он начал протискиваться между мешками и батареями, толкнул рукой стену и…

Дверь скрипнула – на этот раз не железная, а деревянная.

Они вышли и очутились на лестничной площадке – прямо по курсу выкрашенная зеленой краской труба мусоропровода. Дверь располагалась за этой трубой. На площадке – старый велосипед и две детских коляски. Шахта лифта, забранная сеткой.

Катя огляделась и внезапно поняла, что уже видела и эти стены, и этот лифт, и те вон ящики почтовые.

– Ну вот, что и требовалось доказать, – Гущин,