Искатель, 1999 №5 - Олег Суворов

«Она ужасно выла сигнализацией и так долго, почти полчаса. А ее все никто не выключал!» — пожаловалась мне одна местная старушка.

Именно это замечание и натолкнуло меня на догадку. Я вновь опросил трех автовладельцев, задавая им один и тот же странный вопрос: «Находясь в этом дворе, вы сигналили или, может быть, у вас срабатывала сигнализация?» Оказалось, что армянин не сигналил, а просто кричал «Аро, Уно, Арайс!», оповещая родственников о своем приезде; банкир сигналил, давая знать своей любовнице, чтобы она спускалась вниз; а юный автовладелец постоянно ездил с магнитофоном, включенным «на всю катушку».

После таких признаний оставалось только найти человека, который бы жил в том самом дворе и которому бы особенно досаждал шум, производимый бесцеремонными автовладельцами в любое время дня и ночи. Найти этого «ночного мстителя» не составило труда — это оказалась немолодая и не слишком умная дама — редактор одного из крупных московских издательств.

«Они мешали мне работать с рукописями!» — заявила она.

«Но вы хоть просили этих автовладельцев, чтобы они вели себя потише?» — спросил я.

«Предупреждала, но они меня послали куда подальше. Именно после этого я и взялась за керосин. Были бы у меня гранаты — кидала бы им гранаты!»

— Занятно, — пробормотал Гринев. — Интересно, знаком ли с ней мой сосед — Гавриил Донецкий. Может, она его тоже редактировала? Как ее фамилия?

— Сергеева.

— Надо будет спросить. Что, мы уже приехали?

— Нет, это местное отделение милиции, но здание судмедэкспертизы, где сейчас находится тело, расположено во дворе. Для начала мы захватим с собой местного участкового, на участке которого оно было найдено. Ну что — идем?

Гринев кивнул и первым выбрался из машины.

Несмотря на все старания Прижогина, соседу было явно не по себе и с каждым шагом становилось все хуже и хуже. Местный участковый, следуя за следователем и инженером, удивленно поглядывал на них обоих. Впрочем, само здание судмедэкспертизы — грязный, облупленный двухэтажный особняк, вплотную примыкавший к забору, за которым шла какая-то стройка, производил гнетущее впечатление — вроде той заброшенной церкви, где злополучный философ Хома Брут читал псалмы за упокой души убиенной им ведьмы.

Особенно это впечатление усилилось после того, как все трое миновали обшарпанную дверь и пошли по коридору. Прохладный, но свежий ветер снаружи сменился холодной, неподвижной затхлостью внутри, что отнюдь не способствовало улучшению настроения. Сосед дрожал как осиновый лист.

Когда они вошли в зал для вскрытий и находившийся там служитель по знаку участкового выдвинул один из отсеков холодильной камеры, Гринев задрожал так, что Прижогин счел необходимым встать рядом и положить руку ему на плечо.

Стоило служителю откинуть покрывало и предъявить нечто бледно-зеленовато-черного цвета, как инженер беззвучно закатил глаза и, если бы не крепкие объятия Прижогина, немедленно бы рухнул на холодный кафельный пол.

Последующие пятнадцать минут Гринева приводили в чувство, предварительно уложив на кушетку в кабинете дежурного санитара. Наконец, он начал подавать признаки жизни.

— Ну, как вы себя чувствуете? — поинтересовался Прижогин, как только в его глазах появился осмысленный блеск.

— Скверно, — тихо отозвался Гринев, медленно приподнимаясь и садясь.

— Это она?

— Не знаю.

— То есть вы ее не опознали?

— Да какое там, к черту, опознание! — взвился Гринев. — У нее же не лицо, а… я не знаю… какая-то жуткая маска смерти с чудовищным оскалом.

— Да, ее долго и жестоко избивали, возможно, даже изнасиловали.

— Ну, а тело, может быть, какие-нибудь особые приметы? — нетерпеливо вмешался в разговор местный участковый.

— Какие приметы, — устало отмахнулся инженер, — я же никогда не видел ее обнаженной, откуда я могу знать о приметах… Послушайте, Леонид Иванович! — умоляюще обратился он к Прижогину. — Отпустите меня домой! Я больше не могу здесь находиться!

— Езжайте, — согласился следователь. — Вас подбросить до станции?

— Не надо, сам доберусь.

— Так что — опознания не будет? — рассердился участковый.

— Еще не вечер, — усмехнулся Прижогин и полез в карман за сотовым телефоном.

В отличие от слабонервного интеллигента Гринева, вчерашняя диспетчерша фирмы «Досуг» оказалась женщиной толковой, решительной и на удивление хладнокровной. Как только Прижогин представился и объяснил ей суть дела, она сразу же согласилась приехать. Не прошло и полутора часов, как к отделению милиции подкатил темно-синий «Фольксваген», за рулем которого сидел коротко стриженный водитель с незамутненными интеллектом глазами.

— Зовите меня просто Маша, — первой представилась диспетчерша, выходя из машины и подавая руку Прижогину.

Это была молодая — не старше тридцати лет — и довольно симпатичная дама, которую немного портили чуть выкаченные, «рачьи» глаза. Золотая цепочка с золотым крестом, обилие перстней и косметики — и отменный, явно не российский загар. Стройную фигуру плотно облегал черный кожаный плащ.

— Ведите, куда надо, у меня мало времени, — тут же заявила она, делая вид, что не обращает внимания на оценивающие взгляды обоих милиционеров.

Прижогин кивнул и вместе с участковым повел ее к знакомому зданию.

На этот раз опознание состоялось в наилучшем виде. Диспетчерша действовала так умело и хладнокровно, что поразила даже санитара. Для начала она потребовала «какие-нибудь щипцы». Получив инструмент, Маша без колебаний попыталась приподнять то, что когда-то было верхней губой, а когда этот кусок размокшей и дряблой плоти оказался оторван, брезгливо стряхнула его в ближайшее ведро.

— Что вы делаете? — изумился участковый.

— Хочу рассмотреть верхние зубы, — спокойно объяснила диспетчерша. — На моей памяти Ольга поставила себе пластмассовые коронки, после того как один пьяный козел сломал ей два передних зуба. Вот эти коронки, можете сами посмотреть.

Прижогин и участковый склонились над трупом и убедились в ее правоте.

— А теперь приподнимите ее так, чтобы я могла осмотреть правое плечо, — скомандовала диспетчерша санитару. — Там у нее была довольно заметная, выступающая родинка типа бородавки.

После недолгой возни с трупом бородавка была найдена.

— Значит, вы ее опознали? — обрадовался участковый.

— А как же, — лениво отозвалась диспетчерша, склоняясь над левой рукой трупа. — Ага, я так и думала — глядите-ка, мизинца нет. Вот гады, сняли кольцо вместе с пальцем. Она всегда носила на нем золотое кольцо с аметистом. Надеюсь, что они резали палец, когда она уже была мертва. Кстати, а как ее прикончили?

— Выстрелом в висок, — ответил Прижогин. — Вы не откажетесь подписать протокол опознания?

— А куда я денусь? — усмехнулась диспетчерша. — Конечно, подпишу.

— Тогда еще вопрос, — и следователь предъявил ей фотографию Ирины Куприяновой. — Вам знакома эта женщина?

— Нет, первый раз вижу. А кто это?

— Это — та дама, которую мы надеялись опознать вместо Ольги, — лишь произнеся эту фразу, Прижогин