Искатель, 1999 №5 - Олег Суворов

— юные девичьи губки с застенчивым сладострастием обхватывали могучий мужской член, а розовый язычок скользил по нему, как по сливочному мороженому. Затем камера переместилась вверх, поймав лицо обладателя столь солидной «мужской гордости», млевшего от удовольствия.

— Вот это да! — воскликнул Ястребов и, отстранив от себя Аглаю, придвинулся поближе к экрану. — Никогда бы не подумал… Ну, точно, это же он и есть! О черт, ну и богатая же у него биография! Оказывается, он даже был звездой порно…

— Ты его узнал?

— Еще бы не узнать, если он только вчера давал интервью по телевизору. Нет, ну каков фрукт, а? Это его порочность ты собралась клеймить в своей будущей статье?

— Можно сказать и так, хотя речь там пойдет не только о нем.

— А где ты взяла эту кассету?

— Этого я тебе сказать не могу.

— Ну тогда хоть одолжи или дай переписать.

— Зачем?

— А вот этого я тебе сказать не могу…

Человека, который так лихо управлялся с женщинами — на экране тем временем появилась и вторая, — звали Владимир Николаевич Митрозоров. Ястребов уже давно следил за похождениями этого оригинального авантюриста, хотя до сих пор не подозревал о наличии у него еще и таких «талантов». Смутное время обязательно порождает множество проходимцев — этим оно интересно и… отвратительно.

Владимир Митрозоров родился в обычной семье — отец военнослужащий, мать домохозяйка. Отслужил в армии, потом пытался поступить на юридический факультет МГУ, но не прошел по конкурсу. Работал грузчиком, затем в авторемонтной мастерской, пивном баре и даже пел в церковном хоре. У него был не только член выдающийся, но и голос неплохой. Через какое-то время он устроился на телевидение и стал делать яркие криминальные репортажи, обличавшие тогдашнюю коммунистическую власть. При этом он явно дружил с высшими чинами из силовых структур — возможно, был стукачом КГБ или МВД. В девяносто втором году Митрозоров вступил в партию одного знаменитого сына юриста и вскоре стал одним из его доверенных лиц. В настоящее время он заседал в Государственной Думе и даже исполнял обязанности председателя одного из подкомитетов. Во вчерашнем телеинтервью Митрозоров говорил о геополитических интересах России и предлагал свое решение чеченской проблемы — переселить всех чеченцев в Турцию и дело с концом.

Но главное было в другом. После той пресловутой пресс-конференции, на которой Ястребов задавал вопросы по поводу бесчинств полковника Зубатова, он случайно увидел, как выходивший из здания мэрии Никодим Трофимович Деркач столкнулся по пути с невесть откуда взявшимся Митрозоровым и приветливо поздоровался с ним за руку.

Порнографической записи, на которую он сейчас любовался, было, судя по всему, года четыре. Возможно, Митрозоров уже и сам о ней забыл… А что, если отправиться вместе с ней к нему и путем легкого шантажа попытаться разузнать что-нибудь интересное — например, почему замначальника ГУВД Деркач так упорно защищает одного из начальников УВД?

— Ну так что насчет кассеты? — очнулся от задумчивости Ястребов, почувствовав, как ловкие пальчики придвинувшейся к нему Аглаи начинают щекотать его собственное «мужское достоинство».

— После переговорим, — тоном пушкинского Дон Гуана выдохнула его темпераментная возлюбленная.

Поистине, всякий мужчина может считать себя счастливцем, если он ухитряется войти в комнату именно в тот момент, когда находящаяся там женщина примеряет бюстгальтер или хотя бы подтягивает чулок. Однако и женщина может гордиться своим чутьем, если она ждет мужчину и, ровно за секунду до того момента, как откроется дверь, начинает приподнимать подол платья, чтобы этот самый чулок поправить.

Впрочем, ждали явно не его, Михаила. Он понял это, поднявшись на шестой этаж здания Государственной Думы и открыв дверь в приемную, на которой висела табличка «Владимир Николаевич Митрозоров. Председатель подкомитета по глобальной политике России». Высокая и пышная блондинка с красивыми, подернутыми порочной поволокой глазами, не столько поправляла, сколько любовалась собственным ажурным чулком, поставив стройную ногу на стул и приподняв платье.

— Извините, — машинально пробормотал Михаил.

— Владимир Николаевич еще на обеде, — недовольно буркнула блондинка, отворачиваясь от него и лениво одергивая платье.

— А что вы здесь делаете? — поинтересовался Ястребов, мгновенно узнав эту яркую девицу.

— В каком смысле? — удивилась она, но через несколько секунд тоже узнала своего собеседника. — А, вы тот самый мент…

— Я не мент, а журналист.

— Я помню, помню, просто прошлый раз вы были заодно с ментами.

Года три назад редактор поручил Михаилу сделать репортаж на «клубничную» тему — об облаве на проституток, промышлявших в районе Тверской. Именно тогда он и познакомился с этой крашеной блондинкой, которую звали Натальей. Более того, его так растрогал ее рассказ о больной матери, которой нужны дорогие лекарства, и трехлетней дочери, родившейся недоношенной, что он приложил все усилия для освобождения этой девицы, заявив дежурному по отделению милиции, что это его дальняя родственница. Но стоило им выйти на улицу, как Наталья, презрительно фыркнув, заявила Михаилу нечто вроде: «Ну и лопух же ты зеленый», после чего послала его куда подальше, села в подвернувшуюся тачку и укатила. Этот случай научил его не доверять женщинам, но не отучил ими восхищаться.

— Ну, так что вы здесь делаете? — продолжал допытываться Михаил, заранее предвидя ответ.

— Я являюсь помощником депутата Государственной Думы Владимира Николаевича Митрозорова!

— И в чем же именно вы ему помогаете? Решаете его половые проблемы? Или консультируете по проблемам уличной проституции?

— А не ваше дело! Вы зачем пришли?

— Побеседовать с вашим шефом. Когда у него заканчивается обед?

— А обед уже закончился, и я здесь.

Михаил обернулся на прозвучавший за его спиной голос и увидел перед собой сияющего Митрозорова. Судя по всему, он пребывал в отличном настроении, и легкий запах спиртного только подтверждал этот вывод. Одет этот государственный деятель был в лучших традициях современных нуворишей — темно-бордовый пиджак, черные брюки, светло-голубая рубашка и розовый галстук. Толстые красные губы лоснились от избытка самодовольства, а за стеклами золотых очков весело поблескивали наглые глаза.

— Вы журналист?

— Да.

— В таком случае прошу в мой кабинет.

— Владимир Николаевич! — окликнула его Наталья, но он только отмахнулся:

— После, детка, после. Сначала я дам интервью прессе.

Оказавшись в прекрасно отделанном кабинете, обставленном итальянской мебелью и напичканном новейшей западной аппаратурой, Михаил невольно подавил вздох народные денежки, как всегда, в первую очередь шли на нужды избранников народа.

— Присаживайтесь, — предложил Митрозоров. — А где же ваш диктофон?

— Предпочитаю обходиться ручкой и блокнотом, заявил Михаил, доставая и то, и другое.

— Ну и ладно, — милостиво кивнул Митрозоров, — только потом обязательно пришлите мне верстку интервью. Итак, о чем мы будем беседовать? Задавайте ваши вопросы.

— Какого