Не жди меня долго - Анна Князева

– Он просит документ, подтверждающий, что вы действительно представляете правоохранительные органы, – сказала переводчица.

Стерхова достала удостоверение. В развернутом виде оно выглядело строго – герб, подпись, печать. Переводчица заговорила на японском. Слово «Москва» прозвучало отчетливо и произвело должный эффект.

Масато встал и снова поклонился. На этот раз – глубже. После этого он заговорил:

– Мы прибыли сюда, чтобы снять сюжет о фестивале «Тихоокеанские хроники».

Выдержав паузу, Анна, произнесла:

– Зачем вы ездили в порт? О чем расспрашивали диспетчера? И зачем вам письма отца Воронина?

Ирина перевела. Масато замер. Он медленно повернулся к оператору, их взгляды пересеклись. Потом перевел взгляд на Звереву – чуть дольше обычного, и та виновато опустила глаза.

Масато Ямамото произнес длинную фразу.

– Он говорит… – начала Ирина и запнулась.

– Переводите дословно! – приказала Стерхова.

– Он говорит, что они действительно снимают сюжет. Но только не про фестиваль, а про судьбу гидрографического судна «Океанида».

– Судьбу? – Удивилась Анна. – Возможно, исчезновение?

Японец слегка качнул головой и повторил ту фразу медленно, с расстановкой.

Зверева перевела:

– Он говорит: что именно про судьбу.

– Что он имеет в виду? – спросила Стерхова, слегка подавшись вперед.

Ее голос был ровным, а взгляд внимательным, как у врача, который узнал симптом, но диагноза еще не поставил.

Масато снова заговорил и, когда умолк, последовал перевод:

– Весной этого года на региональном телеканале города Саппоро прошел новостной репортаж. В нем показали ржавое судно, которое нашли среди камней скалистой бухты северо-восточного побережья острова Хоккайдо вблизи пролива Лаперуза. Там мощные течения, вечные туманы и ограниченный доступ. Местность безлюдная.

Стерхова всматривалась в лицо тележурналиста, ловя каждую интонацию.

– Ржавчина и ракушки сделали свое дело, – Ирина продолжала переводить. – Металл потемнел и слился с цветом базальтовых скал. Шторма занесли судно песком. Все это сделало его почти незаметным.

– При чем здесь это? – Анна слегка нахмурилась.

– На его борту сохранилась надпись «Океанида».

В комнате стало тихо.

Анна посмотрела на Звереву.

– Вы точно перевели?

– Точь-в точь, – кивнула переводчица. – Он сказал: нашли «Океаниду».

– Ошибки быть не может?

– Они все проверили. Это «Океанида». Потом появилась информация, что на фестивале будет показан фильм, снятый сыном руководителя научной экспедиции. Тогда было принято решение – лететь в Россию.

– В поисках сенсации? – Стерхова чуть наклонила голову, рассматривая собеседника под другим углом.

Японец продолжил спокойным тоном, и Зверева переводила.

– Сенсация уже состоялась. На борту судна, в тайнике власти обнаружили судовой журнал. Большинство записей уничтожены временем и сыростью. Но кое-что прочитали.

Стерхова напряглась.

– У вас есть эта информация?

– Скудная. И ту пришлось добывать с трудом. Она дорого обошлась телеканалу.

– Надеюсь, вы поделитесь тем, что знаете?

Ирина перевела. Наступила долгая пауза.

Наконец Масато Ямамото кивнул.

– По обрывкам текста удалось восстановить фрагмент. Суть записи такова: на «Океаниду» напали. Ее обманом заманили в бухту Тревожная у мыса Хабан.

– На российской территории? – уточнила Стерхова.

– Рядом с корейской границей. Потом захватчики перегнали судно к берегам Хоккайдо и скрылись.

– О судьбе экипажа и членов экспедиции что-нибудь известно?

Отвечая, Масато развел руками. Ирина перевела:

– Ничего. Но вы сами знаете, что происходит в таких случаях. Есть шанс, что кого-то завербовали. Это не редкость.

Стерхова помолчала, прежде чем задать следующий вопрос:

– Вы рассказывали об этом Воронину?

– Конечно. Во время интервью. В надежде, что он будет откровеннее. Но не получили от него никакой информации. Воронин был потрясен, однако он обо этом догадывался.

– Что вам известно о катере «Северин»?

Масато ответил. Выслушав его, Ирина переспросила, потом перевела на русский:

– Ничего. Они пытались, но это ни к чему не привело. У них больше нет времени. Завтра они возвращаются в Токио.

– Мне нужно получить копию видеоинтервью с Ворониным. – Сказала Стерхова. – В полном объеме.

Масато кивнул и обронил несколько слов.

– Они скинут его на диск и сегодня вечером отдадут мне. Я передам вам завтра. Они уезжают ночью, а я – на автобусе утром.

– Спасибо, – сказала Анна и поднялась.

Мужчины встали, медленно поклонились и проводили их до двери.

Глава 18. Время не сходится

Телефон зазвонил, когда полоса рассвета над шторой только-только пересекла потолок. Стерхова проснулась с ощущением, что ее столкнули с кровати, но сон все еще держал ее за плечо. Звонок, кажется, звенел не в комнате, а где-то внутри головы – в той ее глубине, где живет тревожное: «Поднимайся, пора идти на работу».

Аннаа взяла трубку.

– Да, – голос был хриплым от сна.

– Это я, Савельев.

Она села в кровати и резко проснулась.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Есть информация. Головенко Сергей Григорьевич действительно учился с твоим отцом в военном училище. Потом оба служили на Кунашире – гарнизон связи, дежурная служба. Было это в начале восьмидесятых.

Анна встала с кровати, одной рукой подхватив плед, другой потянулась к столу за блокнотом.

– Это точно?

– Проверил по архиву. В 1989 году Головенко подал рапорт об увольнении. Официальная причина – состояние здоровья, но ты же понимаешь…

– А дальше?

– Дальше – пробел. Ни службы, ни должности, ни партийной активности. Он словно испарился. Сергей Григорьевич Головенко по месту регистрации в настоящее время нигде не значится. Никаких точных данных нет. У Головенко есть сын. Сейчас ему тридцать пять.

Анна молча записывала.

Савельев продолжил:

– Высылал тебе на почту характеристику из личного дела Головенко и ксерокопию фото. Не очень четкое, но в принципе понятно, что он, скорее всего, и есть тот самый неизвестный с набережной.

– Благодарю, товарищ полковник! – проверяя электронную почту, она машинально ответила по уставу. – Характеристику вижу. Давайте фото.

– Уже в пути. Сейчас будет у тебя. Но, вот, что я тебе скажу, Анна Сергеевна: как бы то ни было, но эта версия не подтверждена. Без точной идентификации – холостой выстрел. Нужен анализ ДНК.

– Поняла.

– Надо добыть доказательства. Ты говорила, что в музее были его личные вещи?

– Да, Кошелев говорил. Нужно проверить.

– Найдем его ДНК, сравним с ДНК сына – тогда все срастется. Иначе будем гадать.

– Сделаю.

– Теперь о твоем отце…

Стерхова застыла в ожидании удара.

– Все, что удалось выяснить, – Савельев продолжал говорить спокойно, чувствуя ее напряжение. – Он действительно дважды бывал во Владивостоке по службе. Но в Светлую Гавань, скорее всего, ездил неофициально, так сказать, по личным делам. Моя версия – твой отец попал в это дело случайно. Действительно встретил бывшего сослуживца, как и рассказала дочка его подруги.

– Я поняла…

– Ну что ж, – подытожил Савельев, – держи меня в курсе. Если тебе