Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Убийца бежал к ней. Она не смела оглянуться. Да и не нужно было. Она знала, что он идёт, мчится, как товарный поезд, и если она не найдёт укрытие прежде, чем он до неё доберётся, это будет означать её смерть.

Подтянувшись на крышу, она почувствовала, словно предчувствие, что достигла конца пути.

В нескольких футах от края крыши находилась невысокая стена из шлакоблоков высотой около двух футов. Она успела укрыться за ней как раз вовремя, чтобы увернуться от пули.

Он врезался в кирпич, подняв в воздух осколки камня.

Она вытащила браунинг из пальто и вслепую открыла ответный огонь, когда тёмная тень пролетела прямо над ней. Это был убийца, выпрыгнувший из другого здания прямо над ней. Она подняла пистолет и нажала на курок, и в тот же миг пистолет выбился у неё из руки.

Это была счастливая случайность, мгновение чистой удачи для убийцы. Его левая нога задела руку Татьяны, и браунинг вылетел у неё из рук. Она беспомощно смотрела, как он пролетел двадцать футов по крыше.

У нее было два варианта, и в одно мгновение, безоружная и раненая, она приняла решение.

Убийца с грохотом приземлился и покатился, а Татьяна перемахнула через шлакоблочную стену и спрыгнула с края здания.

Она повисла, уцепившись ногтями за стену здания, и в этом отчаянном положении понимала, что ее возможности быстро исчерпываются.

Она лихорадочно огляделась и увидела оконный карниз примерно в трёх метрах внизу. Если бы ей удалось забраться на него и пролезть через окно, это дало бы ей время. Убийца не пойдёт за ней. В этом она была уверена.

Ему придется найти способ попасть в здание другим путем, а это займет время.

Она посмотрела вниз и едва могла разглядеть светлый камень подоконника.

Это был плохой план.

Это не сработает.

«Брось это, сука», — сказал убийца сверху.

Его ноги находились в нескольких дюймах от кончиков ее пальцев, которые в любом случае могли удержаться на выступе лишь на несколько секунд дольше.

Он говорил по-русски, но с сильным немецким акцентом.

Это все, что она успела о нем узнать, потому что, не давая себе ни минуты на то, чтобы передумать, она отпустила уступ.

Она упала, как свинцовая гиря.

Кирпичная стена здания пролетела мимо неё, словно ракета. Каменный выступ исчез в мгновение ока. У неё не было ни единого шанса ухватиться за него. Осталась лишь бетонная площадка внизу, летящая на неё с предельной скоростью.

А потом вообще ничего не было.

44

Лорел стояла у окна номера, глядя на площадь Лафайет и более широкую панораму Центрального округа Колумбия.

Она почувствовала себя оцепеневшей.

У нее заболел живот.

Двумя часами ранее, вскоре после того, как Татьяна вышла из своего гостиничного номера и отправилась в бар в Кройцберге, Лорел потерял с ней всякую связь.

Что-то случилось. Это было единственное объяснение, почему она не отчиталась.

Она прижалась лбом к оконному стеклу и вздохнула. Оттуда она едва различала очертания знаменитой статуи Рошамбо, бронза которой блестела в лунном свете.

Точная копия находилась в Париже, и на обеих были написаны слова Джорджа Вашингтона, восхваляющие «дело свободы».

Лорел гадала, что бы подумали отцы-основатели о её работе. И в какую адскую ловушку она только что загнала Татьяну. Если ГРУ захватит её живой, о её судьбе даже думать было невыносимо.

Рот поручил ей полностью воссоздать Группу специальных операций. Самую ценную разведывательную группу в истории страны. Самую элитную машину для убийств, когда-либо созданную.

И всего через несколько часов после того, как она взяла ситуацию под контроль, она, возможно, только что обрекла своего первого подопечного на жестокую, изнурительную, ужасную смерть.

Она покачала головой. Она была так полна решимости избежать ошибок прошлого.

Она хотела создать идеальный инструмент.

Идеальное оружие.

Где военные были кувалдой.

А ЦРУ было кинжалом.

Она собиралась дать президенту скальпель — оружие, которым он мог бы пользоваться с такой точностью, что смог бы устранить угрозы стране, не оставив и следа.

Полное отрицание.

Никакой отдачи.

Нулевой сопутствующий ущерб.

Не будет ни технического персонала, ни специалистов, ни аналитиков.

Только она и Татьяна, дергают за ниточки, заказывают убийства, наносят удары врагам, и все это из гостиничного номера в двух кварталах от Белого дома.

Никто бы об этом не заподозрил.

И не будет никаких утечек.

В этом она могла быть уверена.

Татьяна была единственным человеком, которому гарантированно никогда не приходилось связываться с Кремлём. Они хотели заполучить её голову. Они также охотились за её сестрой. Она никогда не сможет вернуться к ним.

А потом был Лэнс.

Лорел не знала, вернётся ли он когда-нибудь. Узнав о том, что он сделал, она даже не была уверена, хочет ли он вернуться.

Как можно доверять такому человеку?

Мужчина, убивший своего нерожденного ребенка, и женщину, вынашивавшую его.

К черту приказы, это просто неестественно.

И всё же, между ней и Лэнсом существовала некая связь, и не только между ней и Лэнсом, но и между всеми четырьмя, включая Рота и Татьяну. Как будто испытания и травмы сплотили их.

Если с Татьяной что-то случилось, она не была уверена, что отношения между оставшимися тремя сложились.

Зазвонил телефон в отеле, и она ответила. Это был консьерж на стойке регистрации.

«У меня для вас есть мистер Рот, мэм».

«Я сейчас спущусь».

Она спустилась на лифте в вестибюль. Рот ждал её в машине, и швейцар едва успел открыть ей дверь, когда она спешила мимо.

Другой швейцар открыл дверь «Кадиллака», и она села в машину.

«Ты торопишься».

Он выглядел таким безмятежным, сидя на кожаном сиденье с бумажным стаканчиком кофе на пульте управления рядом с ним и экземпляром раннего выпуска Washington Post на коленях.

«Извините, что позвонил».

«Звони мне в любое время, Лорел. Что происходит?»

«Боюсь, это испортит вам настроение».

«Мы едем в Капитолий, Гарри», — сказал Рот водителю, а затем Лорел, — «на встречу с Комитетом по разведке Палаты представителей».

«Сэр», — сказала она, и тут ее голос затих.

Он положил руку ей на колено и сказал: «Что-то случилось в Берлине».

Она кивнула. «Откуда ты знаешь?»

«Я понял это по тому, как ты себя ведешь».

«Я потерял связь два часа назад».

«У тебя были глаза в баре?»

«Связь была в полном беспорядке. Я не решился сказать начальнику резидентуры в Берлине, что Татьяна в городе,