Мы все виноваты - Альберто Васкес-Фигероа

–И в чём же заключалось это предложение?

–Три миллиона долларов на счёте в швейцарском банке и должность директора офиса корпорации в Аммане до окончания строительства.

–Он получил эти деньги?

–Полагаю, да. Хотя я никогда не знала, где они, и не хочу знать. Это деньги, запятнанные кровью, они стоили жизни отцу моих детей. Они прокляты, и я не собираюсь их трогать.

–По-моему, это глупость с вашей стороны, но мне не судить. Если вы не заявите о правах, деньги заберёт банк – а банки, в конечном счёте, всегда становятся бенефициарами грязных дел. Говорю это со знанием дела – ведь моя работа и заключается в расследовании таких случаев. Вы даже не представляете, сколько политиков, коррумпированных чиновников, наркоторговцев, воров и уклонистов от налогов прячут свои деньги в офшорах, откуда они уже никогда не возвращаются. – Он протянул руку и мягко коснулся её предплечья: – Зло уже совершено, и ваш муж заплатил за это дорогую цену. Не будьте так строги. Используйте эти деньги, чтобы дать детям хорошее образование или помочь больным в Рамалле.

–Вы правда считаете, что я должна так поступить?

Он уверенно кивнул:

–Лучше, чем оставить деньги хищникам. Если доверяете мне – пусть этим займётся мой представитель в Цюрихе. У нас большой опыт в таких делах, а банки знают, что мы многое знаем об их деятельности, так что, скорее всего, они не будут создавать проблем с возвратом такой скромной суммы.

–Три миллиона долларов – скромная сумма? – удивилась Ширин Шами.

–«Ореховая шелуха» по сравнению с масштабами этого бизнеса. Когда «Река Мира» заработает, корпорация «Акварио и Орион» будет продавать иорданскому правительству два миллиона кубометров воды в день в течение сорока лет. Представляете, о каком объёме сделок идёт речь?

–Моего ума и воображения на это не хватит.

–Это около девяноста миллиардов долларов – при том, что не платится ни за сырьё (морская вода бесплатна), ни за энергию (её даёт депрессия Мёртвого моря), ни за налоги (так прописано в контракте). А с учётом мизерных затрат на рабочую силу и обслуживание, то, что дали вашему мужу – это дневная выручка.

–Понимаю. Он продался за чечевичную похлёбку.

–Скорее за одну единственную чечевицу, – безжалостно ответил собеседник. – Что он дал взамен?

–«Публичный конкурс на водоснабжение Иордании», составленный под корпорацию «Акварио и Орион».

–Логично.

–И отказ признать испанский патент на территории страны.

–Отказ признать патент? – удивился бразилец, качая головой. – Это серьёзно! Как он это объяснил?

–Не помню. – Ширин снова пожала плечами. – Думаю, я даже никогда не знала, потому что Абдуллу было стыдно говорить об этом. Он был честным человеком, сэр, всегда был честным, но система вынудила его свернуть с верного пути, и я стала свидетелем его страданий.

–Возможно, поэтому он покончил с собой.

–Мусульмане не совершают самоубийств. Это единственный грех, за который нас навсегда отлучают от рая.

–Интересно! – заметил собеседник. – А что тогда делают все эти ребята, которые обвязываются динамитом и взрываются на улицах Иерусалима?

–Это джихад, священная война. Мученик сразу попадает в рай. Хотя я и не согласна с таким варварским подходом, должна признать: другого пути нам не оставили.

–Кровавый путь, на котором гибнут те, кто меньше всех виноват. Недавно, например, взорвали целую семью в ресторане. Зачем такие действия?

–Чтобы ночью какая-нибудь палестинская семья, мирно спящая в кровати, погибла от израильского снаряда.

Тон женщины изменился – стал жёстким, и собеседник сразу это понял, поспешив сменить тему.

–Хорошо! – сказал он. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать старый конфликт, которому, полагаю, никто никогда не найдёт решения. Вернёмся к сути. Как я понял, Матиас Барриер, министр и ваш муж провернули грязную аферу против испанцев, чтобы завладеть их проектом?

–Наверное, можно и так сказать.

–А можно и прямо: откровенно украли, не так ли? – Ближе к истине, как по мне. —Вы знали об этом?

–В конце концов узнала. Я чувствовала, что что-то не так: Абдулл не ел, почти не спал, стал раздражительным. Но рассказал он мне всё лишь спустя почти год.

–И как вы отреагировали?

Палестинка скривилась, ясно показывая, что считает вопрос глупым.

–А как, по-вашему, я могла отреагировать? Абдулл был главой семьи, мужчиной в доме, и ему решать, что лучше для всех. То, что сделано – уже сделано, а моё мнение ничего не значило.

–А вы всё ещё так считаете?

–Нет. Теперь я – глава семьи и я решаю, что хорошо, а что плохо.

–И вы уверены, что ваш муж совершил преступление?

–Я бы сказала, что обстоятельства и тот факт, что он был всего лишь чиновником, да ещё и не иорданцем, а натурализованным палестинцем, которого могли депортировать в Газу, если бы он отказался – всё это вынудило его на преступление.

–Я бы понял, если бы он не взял денег.

–Это так. Но если хотите знать правду, в этой истории одно неоспоримо. – Она кивнула в сторону платформы в бухте. – Посмотрите туда, на этот корабль и колонну грузовиков. Что это значит?

–Что «Река Мира» запущена.

–Вот именно! Хорошо это или плохо, законно или нет – судить не мне. Но я часто думаю: дошли бы они до этой стадии, если бы не поступок моего мужа?

–Вы хотите, чтобы мы обсуждали, оправдывают ли цель средства? – предположил бразилец.

Тон женщины выражал усталость и глубокую горечь:

–Ничего подобного, – прошептала она. – Я просто хочу вернуться к детям. Моя жизнь утонула в Мёртвом море уже давно. Если я чем-то вам помогла – пусть это поможет понять, как и почему на самом деле погиб мой муж. Но я уверена в одном: его мне уже никто не вернёт.

–К сожалению, это правда, – согласился бразилец. – А что стало с испанцами?

–С испанцами? – переспросила удивлённая Ширин, вставая, словно этим давала понять, что ей больше нечего сказать. – Понятия не имею!

–Вы не знали, кто они, как их зовут, из какой компании?

–Помню только, как однажды ночью Абдулл пришёл домой воодушевлённый – он говорил, что проблемы с водой скоро закончатся. Я никогда не видела его таким вдохновлённым. А поскольку дети оставили на кухне тетрадку, он использовал её, чтобы объяснить мне, как работает система – с помощью цветных карандашей.

–Вы поняли?

Худощавая женщина горько улыбнулась, вспоминая лучшие времена.

–Не особо. Но Абдулл был отличным инженером. Если он говорил, что