Читатель предупрежден - Джон Диксон Карр

В коридоре было темно, лишь сквозь витражные окна около лестницы струился тусклый свет. В полумраке они оказались еще более высокими и напоминали по форме раковину. У Сандерса возникло ощущение, словно они очутились внутри теплого разноцветного калейдоскопа. «На гербовом щите еще приметней кровь королей»[48], – вдруг вспомнил он строчку из поэмы Китса, пока они с Хилари спускались по лестнице, устланной толстым ковром. Слова же, которые он хотел ей сказать, застряли в горле. Тогда заговорила Хилари:

– С ней нельзя беседовать откровенно. Вот в чем проблема. Так замыкается в себе, что не поймешь, о чем она на самом деле думает…

– Кто?

– Мина, кто же еще? Или, наоборот, становится ужасно разговорчивой. Возможно, она в обоих случаях ведет себя совершенно искренне, но хотелось бы понять, что происходит на самом деле.

– Хилари.

– Да?

– Почему ты не рассказала мне правду о том, что в пятницу вечером Пенник был у тебя в комнате?

Они замерли. Им оставалось преодолеть еще около десяти ступенек. За спиной наверху размеренно тикали напольные часы. Сандерс боялся, что те, кто находился в гостиной, могли услышать разговор.

– Иди сюда, – сказал он и потащил мисс Кин за собой наверх, заставляя подняться на несколько ступенек.

Она подчинилась, ее ладонь у него в руке была такой мягкой и безвольной. Наконец она тихо спросила:

– С чего ты взял, что я не сказала тебе правду?

– Ларри Чейз видел, как он выходил от тебя за мгновение до того, как ты забралась в мое окно. Чейз рассказал об этом полиции, поэтому они и хотят тебя видеть. Но ничего страшного в этом нет. Им только нужно узнать, что тебя напугало. Он ведь был там?

Хилари глубоко вздохнула.

– Да, – ответила она. – Он был там.

Глава десятая

– Тогда почему же ты мне не сказала?

Она снова прибегла к уловке – на этот раз изобразив капризную особу. Получилось у нее это замечательно, хотя такой образ совершенно не соответствовал ее натуре. Сандерс сразу это почувствовал. Словно викторианская дама, Хилари сделала учтивый реверанс, после чего уселась на ступеньки, обхватила колени и посмотрела на доктора снизу вверх. В полумраке и бликах от витражных стекол выражение ее лица невозможно было рассмотреть.

– И тогда она спросила: «А почему я должна рассказывать вам об этом?» – произнесла Хилари, качая головой.

– Прекрати.

– Возможно, кое о чем неиспорченному молодому человеку вовсе не следует знать.

– Возможно. Но неиспорченные полицейские могут разозлиться, если не узнают всей правды. Вот что я имел в виду.

– Ты мне угрожаешь?

– Хилари, послушай, – сказал Сандерс, садясь рядом с ней. – Ты сейчас ведешь себя как героиня плохого детектива. Пытаешься изобразить оскорбленное достоинство и скрыть какой-то пустяк без особой на то причины. Полицию интересует Пенник и все, что он делал. Меня это тоже интересует, но по другой причине. Чем Пенник так тебя напугал?

– Что ты себе вообразил?.. А, ну да, чувствуешь себя героем плохого детектива. Ты думаешь, мне хочется заявить об этом во всеуслышание? Ты считаешь, что любая женщина готова поднять по этому поводу шум, чтобы привлечь к себе побольше внимания? Разумеется, есть такой тип женщин, для них существует определенное название. Но в моем случае лучше притвориться, что ничего не случилось. Это…

Настроение Хилари вдруг изменилось. Сандерс почувствовал, как по ее телу прокатилась дрожь.

– На самом деле ты прав, – сказала она. – Это совсем не то, о чем ты подумал. Бедняга ко мне даже не притрагивался.

– Бедняга?

Хилари прислонилась к стене под высоким витражным окном, прижалась головой к раме и расслабилась.

– Скажи, – внезапно начала она. – Эта девушка, на которой ты собираешься жениться. Мисс Блайстон. Какая она? Расскажи мне. – Хилари говорила с какой-то особой настойчивостью.

– Но…

– Пожалуйста, расскажи.

– Ну… она немного похожа на тебя.

– Чем?

Сандерс вспомнил протяжный гудок парохода, освещенные солнцем белые трубы, похожие на башни замка; вспомнил толпу, в которой мелькала смущенная Марсия Блайстон, старавшаяся со всеми успеть попрощаться. Кесслер наверняка тоже был в ту минуту на палубе.

– Не знаю, да и какая, собственно, разница? Она не такая взрослая, как ты. Более… живая. – Он сказал так, потому что ненавидел это слово. – Любит вечеринки, хорошая собеседница. Легка в общении, не такая зануда, как я.

– Как она выглядит?

– Ниже тебя ростом и худее. У нее карие глаза. Она художница.

– Наверное, это очень интересно.

– Ну да.

– Ты любишь ее?

В глубине души Сандерс ожидал этого вопроса:

– Да, конечно.

Мгновение Хилари сидела неподвижно.

– Конечно любишь, – сказала она, распрямляя спину, а потом заговорила очень быстро: – И поэтому мы с тобой можем стать хорошими друзьями, правда?

– Мы уже хорошие друзья.

– Да. Я хотела сказать… – Хилари осеклась. От ее викторианского кокетства и прежней настойчивости не осталось и следа. Она снова заговорила, но теперь очень тихо и с какой-то отчаянной серьезностью: – Послушай. Минуту назад ты упрекнул меня, что я рассуждаю, как героиня детектива. Я посмеялась над тобой, но на самом деле именно так я себя сейчас и чувствую. Злой гений преследует девушку. То, что случилось позапрошлым вечером, – ерунда в сравнении со смертью Констебля. Но по-своему это было ужасно. На самом деле Герман Пенник даже не злой, просто опасный. Я не стану им все рассказывать, не хочу, чтобы поползли слухи… Ах, забудь. Пойми, если я расскажу им все, меня обвинят в том, что я утаивала все это время важные для следствия факты; а если расскажу не все, то меня никто не защитит. В последний раз мне было так же страшно, когда меня еще ребенком запирали в темной комнате. Я сильно напугана. Мне нужен тот, на кого я могла бы опереться. Но ты ведь поддержишь меня?

– Ты же знаешь, что можешь на меня положиться, Хилари… – Сандерс не договорил.

В зале внизу появилась полоска света. Раздался стук шагов, тихие ругательства и грохот опрокинутой пальмы в кадке.

– Сэр, сперва нашли бы выключатель! – послышался раздраженный голос. – Уж извините, но если бы вы сначала посмотрели, куда идете, то ничего бы не сшибли.

– Черт побери, я, по-вашему, филин, что ли? – послышался еще более сердитый голос. – Разрази меня гром, Мастерс, или вы считаете, что выключатель так просто разглядеть в темноте? Я сам знаю, что делаю. Ага! Вот он!

Послышался щелчок, Хилари и Сандерс вскочили с виноватым видом как раз в тот момент, когда свет в зале зажегся и осветил их.