Группа Фале - Дед Скрипун

— Так давай я тебе голубушка подмогну. Я одинокая, семьи нет, делать нечего. Пригляжу за дитяткой. — Погладила по голове женщину добрая бабушка, и оглянулась. Что-то ее насторожило.

По дорожке, что от церкви вела к реке, шел черный джентльмен. Увидев знакомую, он улыбнулся и подошел:

— Гуляю, и вижу знакомое лицо. Рад вас видеть Ефросинья Петровна. Какими судьбами тут? Ой, а что это у вас. Почему слезы? Вы не представите меня своей подруге?

— Надя. — Буркнула бабка недовольно, но тут же спохватилась, и улыбнулась. — Несчастье у нее. Дочка болеет.

— Может я помочь могу. У меня знакомый профессор есть. Как раз сейчас тут, в городе отдыхает. Очень советую. Исключительного ума человек. — Черный присел с края лавочки. — Ну так что?

— Вы правда можете нас познакомить? — Подняла на него заплаканное лицо женщина.

— Я слов на ветер не бросаю. — Обиделся незнакомец. — Хотите, прямо сейчас и поедем. У меня машина с водителем тут недалеко.

— Если это вас не затруднит. — Смутилась женщина. — Простите, а как к вам обращаться?

— Иван Селиверстович. — Он встал и галантно поклонился. — Прошу вас. — Протянул руку.

— И я с вами. — Подскочила бабушка.

— Ефросинья Петровна. Мне неприятно это вам говорить, но с нами никак. Не любит профессор чужих, особенно если их много и сразу. Чудной он, но наверно все гении такие, не примет. Вы уж простите. — Он сконфузился, но вдруг улыбнулся. — Как там наш Пушок-то? Обжился уже?

— Обжился. — Буркнула старуха. — Как раз сейчас кормить пойду. Любит он покушать.

* * *

Николая Сергеевича было не узнать. Откуда только появилась в движениях этого энергичного человека, рассеянная неторопливость. Очки сильно увеличивали глаза, которые теперь смотрели с неподдельной теплотой, и состраданием. Выросшее как по мановению волшебной палочки «профессорское» брюшко, сутулые плечи, ничего не выдавало в нем больше гордого Эльфийса.

— Проходите мой друг, проходите. — Прокашлял он, по-старчески вытирая прослезившиеся глаза. — Какими судьбами батенька в наших краях? — Он отступил в сторону, пропуская гостей в дом. — Представьте меня вашей несравненной спутнице, хотя, все потом. Потом мой друг, потом. Сейчас будем пить чай. Там и познакомимся. Моя внучка, знаете ли, заваривает великолепный чай с чабрецом. Вы помните конечно мою внученьку Ванечка. Хотя, о чем это я, вы же крестили ее. Проклятая рассеянность. — Он обернулся, и крикнул, закашлявшись в глубину дома. — Вернерра, у нас гости, будь любезна, подойди.

Девушка выплыла из сумрака помещения.

— Здравствуйте Иван Селиверстович. Рада вас видеть. — Улыбнулась она. — Проходите в дом, и проводите свою спутницу, через пять минут будем пить чай. Ах какая мелочь, не разувайтесь прошу вас, робот пылесос прекрасно убирает дом, а дедушка придумал удивительный состав, который великолепно дезинфицирует.

Такое необычное общение обескуражило Надежду, и она нерешительно замялась на пороге, но ее тут же подхватила под руку Вернерра.

— Вас видимо смущает такое простецкое общение? Не надо, не смущайтесь. Иван Селиверстович нам почти как родственник, я его на едине дядей называю. Прошу вас, проходите. Чувствуйте себя как дома, простите за банальное выражение.

— Дело в том, что я знакома с вашим «дядей», не более получаса. — Покраснела Надежда. — Он сказал, что ваш дедушка может помочь моей дочери, она очень больна.

— Дочка больна? — Довольно шустро, не смотря на мешковатый вид подскочил профессор. — Что с ней? Каков диагноз ставят мои коллеги?

— Они не находят ничего, а ребенок тает прямо на глазах. — Женщина прослезилась.

— Ну что вы, ну что вы. — Засуетился Николай Сергеевич, пытаясь ее успокоить. — Привозите ее завтра ко мне, и я обязательно помогу, нет таких болезней, которые не лечатся. Мне даже интересно стало поставить диагноз в столь необычном случае. А сейчас незамедлительно пить чай. Непременно пить чай, и коньячку… Заодно мне все и расскажите.

* * *

— Вы переигрывали. — Смеялся Гоо наливая себе в чашку кофе. — Профессора так себя не ведут. Ты уважаемый Гронд, был похож на сбежавшего из психушки, возомнившего себя великим эскулапом шизофреника, а ты, уважаемая племянница… Эта бедная женщина могла подумать, что у нас с тобой, совсем не родственные отношения, которые мы скрываем от сумасшедшего дедушки. Нельзя так откровенно опускать глазки и краснеть. Театр, да и только… Комедия.

— Я вообще-то не актриса. — Смутилась Вернерра. — Такими талантами не обладаю.

— Да и я не лицедей. Улыбнулся Фале. — Главное, что завтра девочку привезут сюда, а здесь уж я найду слова убедить маму оставить ребенка на нашем попечении на несколько дней. Под нашим присмотрам девочке ничего не грозит. За это время Чирнелло что-нибудь да выяснит. Старуха не зря суетиться, видимо чувствует, что время уходит.

— Я теперь эту тварь точно не упущу. — Нахмурился Гоо. — Она заслуживает высшего суда, и самого жестокого наказания.

Звонок телефона раздался неожиданно громко. Гранд подошел, и снял трубку.

— Слушаю? — Голос его прозвучал глухо. — Куда ушла? Что значит не знаешь? Для чего тогда ты там точишь? Когда это случилось? Я понял. Следи в окно, если что-то увидишь немедленно мне на мобильный. Все. Жду новостей. Гоо немедленно отправляется туда.

Он обернулся и прострелил ворону злыми глазами.

— Наша Ефросинья вышла из дома. Чирнелло позвонил, благо у старой карги есть стационарный телефон. Он не знает куда она пошла, на сколько и зачем, но подозревает что к потенциальной жертве. Еще он сказал, что у нее нездоровый кашель. Мои подозрения подтверждаются. Бабка спешит, и пойдет «во банк». Надо быть готовым к любым развитиям событий.

Гоо летит к нашей подопечной, и наблюдает. Постарается подслушать, если о чем-то будут разговаривать.

Вернера идет к Игорю, пусть заводит машину, и сидит за рулем, готовый выехать в любую секунду. Сама к бабке, на квартиру. Отвезет Чирнелло что-нибудь поесть. Старая ведьма налила ему блюдечко молока, и то не полное, за весь день. Кот голодный и злой. Он откроет двери. Только осторожно там.

Сам я тут остаюсь, координирую наши действия.

Все. За работу. Ночь обещает быть бессонной.

* * *

— Ой Наденька, не верю я этим докторам. Напридумывают болезней всяких, а потом с нас бедных последние крохи высасывают. — Баба Ефросинья сидела за столом, и пила предложенный ей чай, дуя на чашку. — Один обман вокруг.

— Он вроде непохож на негодяя. — С какой-то щенячьей преданностью посмотрела на гостью женщина. — Солидный такой, в очках, обходительный. Обещал помочь.

— Обходительный. — Съязвила бабка. — И сколько этот обходительный за работу запросил?

— Ничего не просил. Даже разговора не было о деньгах.

— Воот… — Протянула старуха и шумно отхлебнула из чашки. — Ничего и никто не делает задарма. Значит интерес