Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

писателя – воображение. Хороший писатель всегда задаётся вопросом: «Что было бы, если?» И начинает на него отвечать, выстраивая такие цепочки, которые человек без фантазии не способен вообразить. Писатель берёт реальные события, крутит их, прикидывает, что осталось вне поля зрения, и складывает кирпичики заново. А потом вы читаете выдуманную историю и неожиданно понимаете, что так действительно могло быть. Смотрите на собранные улики и понимаете, что действительно – может. Только вы ту версию не рассматривали, воображения не хватило. А у писателя – хватило. У Таи – хватило. – То ли тема была ему близка, то ли Вербину удалось «пробить» Блинова, но Сергей явно увлёкся разговором, говорил быстро, и глаза его горели. – Но есть тема интереснее. Ведь в начале было Слово… Помните откуда это?

– Евангелие от Иоанна. Первая глава, первый стих.

– Приятно иметь дело с образованным человеком. – Блинов не иронизировал, просто констатировал. – Так вот, в начале всегда Слово, и Слово обретает плоть, как вы наверняка помните, если читали дальше первого стиха. А писатели работают со Словом, это их инструмент, их мир. И бывает так, что их Слово обретает плоть.

– Писатели достигают уровня Бога? – прищурился Феликс.

– Ну, не то чтобы Бога… – протянул Блинов. – Но история знает случаи, когда написанное становилось явью.

– То, что называют предсказанием? – уточнил Вербин. – Предвидением?

– Или случаи создания реальности. – Сергей улыбался, но глаза его оставались серьёзными. Он верил в то, о чём говорил.

– И вы знаете такие примеры?

– Вы слышали о «Титанике»? – вопросом на вопрос ответил Блинов.

– Даже кино смотрел.

Но Сергей не принял шутки, продолжил говорить с прежней увлечённостью и напором, словно не рассказывал, а доказывал Вербину свою точку зрения.

– Так вот, за четырнадцать лет до того, как «Титаник» напоролся на айсберг, в свет вышла книга американского писателя Моргана Робертсона «Тщетность, или Крушение „Титана“», в которой автор сделал, можно так сказать, идеальное предсказание катастрофы. При этом, заметьте, «Титаник» ещё даже не был заложен.

– Идеальное предсказание? – недоверчиво переспросил Феликс. – Что вы имеете в виду?

– Вижу, вам хочется курить, – улыбнулся Блинов. – Повторю: пожалуйста.

– Спасибо. – Вербин достал сигареты. Нужно было показать собеседнику, что он управляет происходящим.

– Так вот, совпадения реальной истории с литературной просто завораживают. Во-первых, названия: «Титан» – «Титаник». Книжный описан как самое большое, роскошное, быстроходное и безопасное судно своего класса. Настоящий таким и был. Во-вторых, айсберг, оба судна затонули, столкнувшись с ним правым бортом. В-третьих, характеристики: длина настоящего двести сорок четыре метра, вымышленного – двести шестьдесят девять, одинаковая скорость, примерно равное число пассажиров: три тысячи по книге, две тысячи двести в реальности. Робертсон предсказал даже то, что в случае катастрофы находящимся на борту людям не хватит шлюпок.

Закончив, Сергей шумно выдохнул и посмотрел на Вербина.

– И как вы объясняете эти совпадения? – Феликс выделил местоимение «вы».

– Слово обрело плоть, – пожал плечами Блинов. – Разве не очевидно?

– А как эта история связана с романом Таисии?

В целом, Вербин не имел ничего против совпадений, предсказаний или предвидения – если с их помощью можно отправить преступника за решётку. Однако в данном случае Феликс никакого предсказания не разглядел.

– У этого Слова плоть уже была, просто никто, кроме Таи, её не увидел. – Сергей втянул ноздрями сигаретный дым, видимо, отказ от табака не был твёрдым, и продолжил: – Слово не часть нашей реальности, Феликс, Слово и есть реальность. Всё, что мы видим вокруг, выросло из Слова: сначала мы его произносим, а потом создаём то, что произнесли. Что же касается писателей, они из тех, кто ходит по грани, отделяющей сказанное от созданного. Некоторых из них называют провидцами, но ведь возможно – возможно! – не они предвидели, а их Слово перешло через грань и стало реальностью. – Блинов хитро улыбнулся: – И может быть, именно сейчас кто-то пишет рассказ, в котором вас убивают… Что в этом случае будет?

– Расследование, – равнодушно ответил Феликс, которого не убедили слова собеседника.

Сергей понял, что Вербин не играет в безразличие, и покачал головой:

– И вас не беспокоит, что вас могут убить?

– Если бы меня это беспокоило, я бы выбрал другую профессию. – Феликс бросил окурок в урну. – Что же касается манги «Тетрадь смерти», я о ней слышал.

– Но не верите в подобное?

– А вы верите?

– Я привёл пример.

– Любопытный.

– И всё?

– Ваш пример не иллюстрирует дело, которое я расследую. Напомню, что описанные в романе преступления были совершены до того, как книга вышла из типографии, так что Таисия далеко не Робертсон. – Блинов хотел возразить, но Феликс поднял указательный палец, дав понять, что не закончил, и произнёс: – Когда я говорил с Эммануилом Тюльпановым, то услышал, что роман Таисии совсем не «женский».

– Абсолютно не «женский», – подтвердил Сергей.

– И ещё Тюльпанов рассказал, что после первого прочтения подумал, что книгу написал мужчина. Возможно, мой коллега.

– Неужели?

– Но, пообщавшись с Таисией, изменил своё мнение, убедившись в том, что именно она является автором текста, – закончил Феликс.

– В чём вопрос?

– У вас не было подобного ощущения?

– Хм…

Блинов откинулся на спинку скамейки, сложил на груди руки и надолго задумался. Вербин не мешал, понимал, что свои впечатления Сергей помнит, или быстро вспомнил, и размышляет над тем, нужно ли ими делиться. На размышления понадобилось две минуты, после чего Блинов решил ответить честно:

– У меня была такая мысль, но неустойчивая, если можно так выразиться. Книга действительно достаточно жёсткая, без натурализма, но жёсткая, в первую очередь, благодаря удивительной реалистичности… Но это не главный показатель. Литература – не точная наука, однако существуют признаки, по которым, с определённой вероятностью, конечно же, можно сделать вывод, кто автор текста: мужчина или женщина? Я познакомился с Таей задолго до того, как она принесла рукопись, она ведь журналистка, мы крутимся в одной тусовке, поэтому, читая роман, я видел перед собой Таю, как автора, разумеется, удивился тому, что умная, но не особенно опытная молодая девочка принесла подобный текст, но… – Следующая фраза должна была стать самой главной, и Блинов запнулся. – Если бы рукопись попала ко мне, как к Эму – не от человека, которого я хорошо знал, а от коллеги, так сказать… – Сергей вновь сбился и решил уточнить: – Эму рукопись принёс я. И я потом познакомил их с Таей.

Вербин молча кивнул.

– Так вот… Если бы я не знал автора и не видел её перед собой, я бы решил, что роман «Пройти сквозь эту ночь» написал мужчина. – Он тихонько вздохнул, возможно чувствуя себя предателем, и спросил: – Это плохо?

Ответа у Феликса не было, поэтому он