Анатомия безумия - А. Фрей

Вот только Робертом двигало вовсе не чувство долга. Он знал это прекрасно. Роберт просто хотел заслуженного признания, пары фотография на первых полосах захудалых газет, быть может, даже интервью и награду под торжественную музыку, чтобы наконец появился достойный повод достать из шкафа запылившийся парадный костюм. Мужчина наконец нашел в себе силы толкнуть дверь.

Перед ним был коридор. Обычный, какой всегда бывает в больницах, но не такой, как на остальных этажах «Фаррера». Одно это уже вдохнуло в Роберта некую надежду, а внутри все загорелось от ликования. На полу не было ковров, свет от ламп не был темным, а двери походили на створки бункера или тюремной камеры. Однако ликование быстро испарилось, стоило услышать крики.

Приглушенные стоны, вой, похожий на рев дикого зверя, угодившего в ржавый капкан, раздавались из дверей и эхом прокатывались по пустынному коридору. За завесой какофонии мучительных стенаний послышался и иной звук. Колесики металлической тележки по кафельному полу. Роберт скользнул за дверь, жалея и радуясь, что дверь с лестничной клетки не прозрачная. Раздался звон ключей, заскрипели дверные петли – кто-то зашел в палату. На несколько мгновений резкий крик заполнил все пространство. Детектив нахмурился.

Дверь захлопнулась, а Роберт замер в нерешительности: стоит ли ему пробежать по этажу сейчас или же дождаться, пока таинственный работник выйдет и отправиться дальше выполнять свою работу. Долго думать не пришлось: вновь раздался звук двери, однако никаких воплей за этим не последовало.

И тишина оказалась гораздо страшнее.

Через пару секунд несколько пар ног зашагали по кафелю.

– Сколько можно так глотку рвать? – недовольно вопрошал низкий женский голос. – Когда они уже устанут?

– Они никогда не устают. Днями-ночами одно и то же. Сутки напролет. Мне бы их энергию, а то приходится тянуть эту канитель на одной чашке кофе. Душу отдала бы за выходной где-нибудь во Флориде. Или лучше на Гавайях, – ответил другой женский голос, однако более высокий.

– Так им и делать ничего не нужно, в отличие от нас. Сидят себе, головы расшибают, да и все. От скуки на стену лезут.

Медсестры рассмеялись.

– Новое развлечение появилось. На допросы ходят и чушь несут на радость детективам. А они и счастливы поразвлечься. Всяко лучше их затхлых офисов в городе.

– Так себе курорт они выбрали.

– Может хоть польза будет. Заберут кого-то из них. Знаешь, мне бы не хотелось, чтобы мне на прогулке мой же скальпель в шею загнали. За такое мне не доплачивают.

– А ты не делай как Эрик.

Роберт нахмурился и плотнее прислонился к двери, пытаясь уловить суть разговора, однако медсестры ушли слишком далеко, чтобы можно было расслышать хотя бы что-нибудь. Мужчина подождал еще минуту и вновь аккуратно выглянул в коридор. Детектив почувствовал себя школьником, который грубо нарушает правила и боится попасться на глаза директору. Убедившись, что никого больше нет.

Роберт бесшумно двинулся вперед, заглядывая в небольшие окошки в дверях. Первые палаты, попавшиеся на пути, были пустыми, однако в четвертой лежал человек. Детектив аккуратно заглянул внутрь. Мужчина сидел в самом углу, его лицо было забинтовано, на тканевых штанах виднелось бледно-желтое пятно. Пациент оперся виском о мягкую стену. Вглядевшись в черты лица, детектив узнал его. Это был Дейв Иривнг. Похоже, что после эксцесса на допросе он был помещен в изолятор, что, в целом, было неудивительно. Он определенно походил под определение «острой фазы». Роберт уже хотел было отойти и направиться дальше, но Дейв поднял голову и взглянул прямо в окошко. Детектив хотел сделать шаг назад, хотел спрятаться, однако его остановило что-то. Взгляд Ирвинга был не таким, как раньше. Вместо искрящегося безумия в нем читалось что-то, похожее на смирение.

В ярко освещенной больничной палате этот мужчина походил на мученика, отчетливо осознавшего нескончаемость всего кошмара. Дейв вяло приподнял голову. Его веки слипались, будто там, в этой крохотной комнате, гравитация действовала сильнее и просто прибила больного к земле. Губы Ирвинга медленно двигались, как если бы он пытался сказать что-то.

Он говорил в пустоту, осознавал он это или нет. Его слова остались запечатанными в палате и обреченными исчезнуть и забыться в тот же миг.

Роберт аккуратно нажал на ручку двери, но его ждал весьма предсказуемый результат: заперто. Детектив должен был уйти. Он знал, что должен. Но не мог. Не мог оторвать взгляд от этой маленькой феерии катастрофы, трагедии сломанного человека, выброшенного на край земли и забытого всеми. Но хуже всего были не четыре стены и металлическая дверь. Дейв был заперт не в этой палате, не в «Фаррере» – он застрял в своей собственной голове, кишащей кошмарными образами и бредовыми мыслями, мучившими его, верно, не один год. Это мимолетное осознание добивало.

Иривнг смолк, но глядеть продолжил. Похоже, это было единственное, что ему оставалось. Возможно, лицо Роберта в маленьком мутном окошке было самым интересным и неожиданным событием дня. Возможно, он и не видел детектива, увлеченный иллюзиями, что создавало его сознание. Подобно страннику по звездам{?}[отсылка на героя романа Джека Лондона, который, находясь в смирительной рубашке, в своем сознании переносился в «другие жизни»] Дейв мог путешествовать по своим воспоминаниям или выдуманным мирам, где не было ни медсестер, ни транквилизаторов, ни «Фаррера».

Роберт заставил себя идти дальше по коридору, но выкинуть из головы взгляд Дейва никак не мог, как и понять причину этого. Стоило подумать об Иривнге, как по коже пробегал холодок.

Атмосфера в коридоре больше не казалась спокойной. Из дальних камер доносились приглушенные вскрики, а яркий свет резал глаза. По левую сторону располагались «карцеры», а по правую непоименованные двери.

– Нет, это совсем бред, – раздался смех медсестры.

– Да послушай, они…

Роберт поспешил отойти. Ошиваться недалеко от комнаты персонала – не самое лучшее решение. Он прикинул, что недалеко от нее должны располагаться уборные или подсобные помещения, поэтому сразу направился дальше. Внимание детектива привлекла приоткрытая металлическая дверь. Роберт прислушался и, не уловив никаких звуков, вошел внутрь.

Посреди комнаты стоял операционный стол, над которым нависали профильные светильники. Через проход виднелась наркозная. Роберт замер, не решаясь пройти дальше. Операционные – не то место, где детективам часто приходится бывать. Больничные палаты – раз в неделю. Морги – бывало и чаще.

Операционные всегда были чем-то промежуточным. Джейн, непременно, завела бы речь про аэропорты, вокзалы, однако Роберт видел это иначе. Для него операционная была неким лимбом мира медицины. Люди зависают там, не осознавая, что хрупкая нить жизни вот-вот может оборваться. Синкретизм.

По