Девушка из спасательной шлюпки - Эйлин Энрайт Ходжеттс

вдруг переменилось. Воздух разорвал ужасный свист, заглушивший все прочие звуки. Пассажиры, до сих пор топтавшиеся на месте, и брюзжавшие из-за неожиданного беспокойства, вдруг ожили. Расталкивая и распихивая друг друга, они бросились к выходу с криками, слившимися в один пронзительный визг. Дейзи схватилась за поручень, чтобы ее не снесла толпа. Что бы ни происходило вокруг, у нее еще есть время заслужить награду.

На борту «Лапландии»

Поппи Мелвилл

Поппи продолжала гладить Дейзи по голове, пытаясь утешить.

– Это сбрасывали пар из котлов, – сказала она. – Да, шум тогда стоял ужасный. На шлюпочной палубе приходилось кричать, чтобы можно было хоть что-то услышать. Этот свист вызвал панику, но хотя бы убедил пассажиров идти к шлюпкам. Трудно спорить, когда тебя невозможно услышать.

– Все вдруг куда-то исчезли, – продолжала Дейзи. – Я осталась одна и подумала, что еще успею добраться до каюты мисс Бонелли.

– Тебе следовало подняться на палубу, – упрекнула ее Поппи. – Жизнь важнее денег.

Дейзи больше не плакала, но ее голос обиженно задрожал.

– Это теперь ты так говоришь, потому что знаешь, что было потом. Но тогда мне казалось, что попытаться стоит. Это была возможность раздобыть нужные нам деньги.

– Но, Дейзи, ты же могла погибнуть! – воскликнула Поппи.

– И это чуть было не произошло, – ответила Дейзи, вдруг разрыдавшись. – Я шла по коридору. Вокруг никого. Свет мерцал, а этот свист все не прекращался, а ковер под ногами уже намок и стал скользким.

У Поппи перехватило дыхание при мысли о Дейзи, оставшейся в одиночестве на нижней палубе, перепуганной, но полной решимости заслужить награду и добыть деньги на свою калифорнийскую мечту – мечту, которую Поппи сгоряча решила с ней разделить.

Тремя неделями ранее Дейзи шепотом поделилась с сестрой планами сбежать в Голливуд и стать кинозвездой. Поппи увидела в этом дверь в будущее и для себя самой. Она годами жила под гнетом самодура-отца, вечно недовольного и почти ежедневно упрекавшего ее, что она не родилась мальчиком.

– Будь ты моим сыном, я отправил бы тебя в Итон… Я нашел бы тебе вакансию в своем старом полку… В палате лордов всегда заседал кто-то из Риддлсдаунов, но ты – женщина, и тебе не позволят занять это место.

Шли годы, и две мачехи так и не смогли подарить ему сына. Жалобы графа стали сменяться неохотным признанием возможности того, что Поппи может стать его наследницей.

– Ты просто обязана подарить мне внуков… Но с такой внешностью ты никогда не выйдешь замуж. Ты не можешь что-нибудь с собой сделать?

Когда Агнес снова забеременела, напряжение в доме стало совершенно невыносимым. Граф отказывался даже предполагать возможность, что его жена опять родит девочку. Он объявил, что на этот раз точно будет мальчик.

Агнес ходила по дому на цыпочках. На ее лице застыло тревожное выражение, и она постоянно придерживала руками живот.

– Это мальчик. Я это точно чувствую по тому, как мне хочется крапивного чая.

Нянюшка Кэтчпоул подавала ей крапивный чай, заботилась о ее падчерицах и не делилась своими сомнениями ни с кем, кроме Поппи.

– Одни желания и мечты не помогут родить мальчика, а крапивный чай ничего не значит. Будет, как будет. Но боже нас спаси, если снова родится девочка! Тебе следует предупредить мачеху, чтобы держалась подальше от лестниц.

– Ты хочешь сказать…

– Если Агнес не родит ему мальчика, он захочет жениться еще раз.

Нянюшка Кэтчпоул ласково положила ладонь на плечо Поппи.

– Он не желает довольствоваться наследницей, но в этом нет твоей вины.

Граф объявил, что его две старшие дочери должны поехать в Лондон и купить одежду к ожидаемому рождению сына.

– Он не станет донашивать за сестрами! Он получит все, что полагается следующему графу Риддлсдауну! Отправляйтесь в «Хэрродс»!

Дейзи не проронила ни слова вплоть до вечера накануне поездки в Лондон.

– Я собираюсь в Америку. Ты со мной?

Поппи продолжала гладить голову Дейзи, неожиданно обрадованная возможностью поговорить о том, что пережила сама. Она все еще не верила в искренность нервного срыва Дейзи, но это давало возможность выговориться, а ей это было необходимо.

– Когда я выбралась на палубу, то поняла, что происходит и почему все напуганы, – сказала она. – «Титаник» накренился – моряки называли это дифферентом на нос, и было понятно, что скоро корабль пойдет ко дну. Все вокруг начинало съезжать по палубе в воду, и мы сами понимали, что шлюпок слишком мало.

Поппи почувствовала, как к глазам подступают слезы, как всегда бывало при воспоминании о тех ужасных минутах на палубе.

На какое-то время показалось, что ситуацию удалось взять под контроль. Мужчины отступили, пропуская женщин и детей в шлюпки, но вскоре стало ясно, что «Титаник» не спасти. Судно погружалось в воду, а сотням, если не тысячам пассажиров места в шлюпках не хватит.

Поппи потеряла Дейзи из виду, но сестра должна была выйти к своей шлюпке. Лодки спускали с обоих бортов корабля, и увидеть, что творится на противоположном борту, было невозможно. Зная Дейзи, Поппи решила, что ее сестра окажется в шлюпке первой. Они увидятся снова, когда окажутся на другом судне, огни которого поблескивали вдали. Свист пара, вырывающегося из котлов, лишил возможности задавать вопросы. Да и у кого было спрашивать? Дисциплина рассыпалась на глазах. Экипаж и немногочисленные джентльмены вели безнадежную борьбу цивилизованности с инстинктом выживания, охватившим толпу.

Чьи-то руки помогли Поппи сесть в шлюпку номер четырнадцать, что раскачивалась на шлюпбалках в ожидании спуска. На колени ей усадили плачущего ребенка, и в этот момент на палубе завязалась драка. Визг пара резко оборвался, и теперь Поппи слышала звуки хаоса, разносящиеся по всему кораблю. Сорванные в истерике голоса умоляли, бранились, угрожали. Офицер Лоу появился на палубе с пистолетом в руке. Трижды выстрелив в воздух, он запрыгнул в шлюпку и приказал спускать ее на воду.

Спуск оказался медленным и опасным. Столпившиеся на нижних палубах пассажиры жадно смотрели, как лодка медленно опускается мимо них к воде, пытались ее ухватить, и Лоу пришлось пригрозить им пистолетом.

Медленно, сначала почти незаметно, шлюпка начала наклоняться. Нос уже коснулся воды, но корма еще висела на канатах. Пассажиры закричали, и на мгновение Поппи показалось, что они все вот-вот посыплются вперед.

– Перерезать тали! – приказал Лоу.

Один из матросов перерубил канаты, и корма шлюпки плюхнулась с высоты в воду, обдав брызгами пассажиров. Гребцы налегли на весла, торопясь отойти от тонущего корабля. Вокруг разносились голоса, полные злости и мольбы.