Принц в Бомбее - Суджата Масси

решила Лалита, погладив мать по предплечью. – Я ее знаю. Мистер Кинг держался очень сурово, а у того, другого, такие ледяные глаза, – начала девушка. – Мистер Кинг спросил, почему я гуляла по территории колледжа, а не находилась на трибунах. У меня сразу возникло ощущение, что он обо мне плохо думает.

Первин ощутила в словах девушки некоторую опаску.

– К человеку, который обнаружил тело, всегда проявляют особое внимание. Вы могли краем глаза кого-то заметить – а к моменту появления остальных человек этот уже исчез. Как по вашему мнению, этот второй – полицейский инспектор?

– Нам его не представили, – вмешалась миссис Ачария. – Еще один бритт, с виду очень недружелюбный. Голова непокрыта. Рыжие волосы. Дурной знак.

– Полагаю, вы не заметили, какая у него была при себе шляпа? – спросила Первин. При упоминании рыжих волос ей сразу вспомнился джентльмен в котелке, который так сурово разговаривал с ней после смерти Френи.

Лалита ответила не сразу:

– Кажется… не пробковый шлем, который многие из них носят. Черный котелок.

У Первин перехватило дыхание – ее подозрения оправдались. Этот человек, видимо, сыщик в штатском, который пытался что-то у Лалиты выяснить, при этом не называя себя. Первин слышала про государственных агентов, которые специализируются на слежке за студентами. Она указала на чугунную скамейку:

– Мы могли бы присесть на несколько минут? Я так толком и не уяснила, что случилось вчера.

Лалита и на сей раз задержалась с ответом, а миссис Ачария строго распорядилась:

– Просто повтори все, что сказала мистеру Кингу.

Лалита смущенно села рядом с матерью. На троих места не хватало, Первин осталась на ногах. Стоя перед дамами, она чувствовала себя учительницей перед испуганными учениками.

– Когда увезли Динеша, мы, студенты, построились, чтобы вернуться в колледж. Нам сказали, что будет торжественный ленч. – Искоса глянув на Первин, Лалита добавила: – Я подумала, что, если приду пораньше, займу хорошее место, а другие девочки сядут рядом – поближе к еде, чтобы успеть наполнить тарелки, прежде чем мальчишки все сметут.

– Эгоистичный поступок, – прокомментировала миссис Ачария.

– Можно трактовать его и иначе, – вмешалась Первин, заметив, как у Лалиты зарделись щеки. – Мужчины и мальчики всегда первыми кладут себе еду – а почему? Нам тоже нужно чем-то питаться. Продолжайте, пожалуйста, Лалита.

– В общем, я попросила у мисс Дабу разрешение сходить в уборную. Она разрешила, но добавила, что проводит меня на территорию, а потом вернется и проследит за построением студенток. Она очень волновалась – из-за того, что произошло с Динешем.

– Значит, вы пошли не одна. – Этого Первин не знала.

– Да, верно. Мы зашли на территорию, мимо охранника – он нас узнал, так что отмечаться не понадобилось. И через минуту увидели Френи. Я позвала ее, мы обе к ней подбежали, но она не отзывалась и совсем не двигалась. Мисс Дабу сказала, что нужно молиться, а еще я должна позвать какую-нибудь даму-парсийку.

– А потом?

– Я побежала за помощью. Увидела мисс Хобсон-Джонс – она же на голову выше всех – и подумала, что, может, вы все еще с ней. И не ошиблась. – Эти слова девушка произнесла с явным удовлетворением.

– О чем еще с вами говорил коронер?

– Спрашивал, какой была Френи.

Первин почувствовала вспышку гнева:

– Какой была Френи? Он пытался ее в чем-то винить?

– Нет, не похоже. В смысле, какая она была по характеру. – Лалита продолжала, глотая слезы: – Я ему сказала всю правду: что в жизни не знала другой такой замечательной девушки. Мне бы ее мозги.

– На многих экзаменах Френи получала оценки выше, чем Лалита. Но иногда Лалита ее обходила. – Могучая грудь миссис Ачария резко опустилась со вздохом. – Я всегда говорила дочери: конкуренция – это хорошо. А теперь у нее нет достойных соперниц.

– Соперники – студенты-мужчины, – заметила Первин.

У Лалиты расширились глаза.

– Мы на них вообще не обращаем внимания. Когда коронер спросил, дружила ли Френи с кем-то из молодых людей, я ответила: нет. Она была такая же, как и я: главное – учеба. И на занятиях она вела себя очень тихо.

Первин подумала, что, возможно, Лалита говорит такое только из-за присутствия матери. Невозможно было задавать неудобные вопросы, пока свидетельница сидела, тесно прижавшись к миссис Ачария.

– Мистер Кинг спрашивал, была ли Френи чем-то расстроена или озабочена. Я ответила: нет. Он спросил, могло ли у нее возникнуть желание покончить с собой. Я ответила: не знаю. – Голос у Лалиты дрогнул, но она продолжила: – Ну, расстройства у нее были примерно те же, что и у всех нас, но оценки она получала отличные и еще во вторник сказала мне, что попытается получить стипендию и поехать изучать право в Оксфорде.

Выходит, разговор в понедельник сильно подействовал на Френи. И ведь Первин могла ей помочь! Глядя, как горюет Лалита, она сильнее прежнего ощущала недовольство собой.

– Еще мистер Кинг спросил про Динеша Апте – того парня, который выбежал к процессии, – подсказала миссис Ачария. – Он вообще про все хотел знать.

– Очень странно. Интересно, зачем ему это. – Первин и сама задала отцу Френи вопрос про Динеша, но скорее потому, что знала о недружелюбном отношении Динеша к Френи.

– Мистер Кинг спросил, видела ли я еще Динеша в то утро. И тогда я вспомнила, что его не было на перекличке. В этом я уверена, потому что его фамилия идет почти сразу перед моей. Возможно, он просто опоздал.

Интересно, может, коронер расспрашивал про Динеша по просьбе того, другого? Возможно, власти боятся, что Френи покончила с собой в знак протеста. И если новости об этом разлетятся по стране, визит принца будет подпорчен.

– Я слышала, что Динеш состоит в Союзе студентов. – Первин произнесла эти слова, чтобы посмотреть на реакцию Лалиты, понять, знает ли она о существовании этой организации.

– Да, верно. – Лалита густо покраснела.

Миссис Ачария бросила на Первин суровый взгляд:

– Я давно сказала Лалите, что не разрешаю ей присоединяться к этому Союзу. А также заниматься в библиотеке колледжа или в Азиатском обществе после окончания лекций.

– Мама узнала об этом две недели назад. – Лалита бросила укоряющий взгляд на свою мать, та в ответ сурово нахмурилась. – Примерно тогда я в последний раз была на заседании. Френи очень расстроилась, что без меня останется единственной девушкой в Союзе. Мне очень жаль, что я ее бросила.

Первин поспешно вставила:

– Только не вздумайте винить себя в ее смерти.

– Но я же знала, что она не пойдет на трибуны из чувства протеста! – Голос Лалиты взмыл. – Если бы я осталась с ней, она не была бы одна. Никто бы