Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт

Нужно быть осторожной, нельзя, чтобы дети бездумно набивали живот, пока не привыкнут получать три полноценные порции в день.

В ярком свете кухни Вивасия усаживает Розу и Далласа за стол и присматривается к ним. Ей кажется или их кожа выглядит сегодня немного более… нормальной?

Она достает и кладет перед ними салфетки и ложки. Пока накрывает на стол, косится на лица детей, будто невзначай наклоняясь к ним как можно ближе.

Да, малыши выглядят лучше. Они бледные, но этот жуткий зеленый оттенок кожи хотя еще есть, но уже блекнет.

Вивасия улыбается. Она побеждает. Помогает им. Они поправляются. Спали хорошо, теперь плотно поедят; их любят, и они в безопасности. У них есть все необходимое, чтобы расти счастливыми и здоровыми, раз они теперь дома.

Вивасия достает из шкафчика полную коробку хлопьев с надписью, что ее содержимое обогащено железом. На ум приходят вчерашние слова Роба о недостатке витаминов. Она заливает хлопья цельным молоком и садится за островок. Пока дети медленно едят, мысли вращаются у нее в голове по кругу.

Стук в дверь возвращает Вивасию в реальность.

Вздрогнув, она бросает взгляд на детей, которые замерли, не донеся ложки до рта. Тот, кто находится за дверью, продолжает барабанить, и эта непрестанная дробь громко сообщает о неотложности дела.

Полиция. Они здесь не для того, чтобы дальше расспрашивать о Чарльзе, они пришли забрать детей.

Вивасия удивляется, что испытывает не страх, а желание сражаться.

– Ждите здесь, – командует она, слезает со стула и трусит к двери.

Набирает в грудь воздуха, прежде чем открыть. Шум и свет огней бьют прямо в нее. Кулак целит в лицо. Вивасия отшатывается, закрывает глаза, прикрывается полуоткрытой дверью. Только когда дверь почти закрыта, она наконец понимает, что происходит.

Незнакомка с микрофоном. За ней – человек с камерой.

– Миссис Ломакс, вы можете рассказать нам что-нибудь о найденном здесь вчера теле вашего мужа?

Вивасия ошеломлена нападением. Совершенно не готова к тому, что у ее двери появится пресса. Теперь она понимает: это было неизбежно. Рот ее открывается и закрывается. Как у рыбки гуппи, приходит ей в голову. Долгий момент замешательства, прежде чем она обретает способность говорить.

– Моя фамилия не Ломакс, – вылетает у нее изо рта первое, что приходит на ум.

Звучит ужасно, даже для самой Вивасии. Едва ли так сказала бы горюющая вдова.

– Эй! – кричит кто-то с другой стороны улицы.

Вивасия глядит туда поверх плеча репортерши. Джеки все еще там, и теперь она спешит к Вивасии.

Словно почуяв, что ее сейчас вышвырнут из Волчьей Ямы, журналистка поворачивается к Вивасии и выпаливает очередь вопросов, почти не дожидаясь ответов, будто понимает, что их не последует.

– …Правда ли, что арестован человек из этого очень закрытого сообщества? Вы можете как-то прокомментировать это? Чарльз Ломакс был здесь весьма уважаемым человеком, по словам…

– Хватит, уходите, пожалуйста. – Это Клайв, личный повар Портии.

Он догнал Джеки и выглядит совсем не как повар, скорее похож на телохранителя, когда поднимает руку и заслоняет объектив камеры.

– Осторожней, приятель, – угрюмо бурчит оператор. – Это общественная собственность. Съемка не запрещена законом.

Клайв придвигается ближе:

– Вы нарушаете границы и оба это знаете. – Он выхватывает из кармана телефон и, демонстративно набрав три цифры, подносит его к уху. Бросает взгляд на Вивасию. – Можете идти в дом. Все в порядке.

Она настолько заморожена странным сочетанием страха и злости, что лишь молча кивает ему. Опускает голову, разворачивается и мягко закрывает за собой входную дверь.

Запоздало вспоминает про Джеки, решительными шагами шедшую сюда. Однако дверь не открыть, пока незваные гости там.

Вивасия не возвращается на кухню, а прислоняется спиной к двери и глубоко дышит. Может, ей лучше убраться отсюда прямо сейчас? Сесть с детьми в такси, снять все деньги с банковского счета и просто уехать?

Организованная, разумная часть ее существа восстает против этого. Полиция наверняка захочет еще раз поговорить с ней. И нужно дождаться возвращения Роба, чтобы узнать, о чем его спрашивали. Выяснить, что он сказал. Понять, что ему известно.

Вивасия идет на кухню и с удивлением обнаруживает детей у двери на террасу. Она останавливается у стола, следит, как они, задрав голову, смотрят на небо.

Взгляд, брошенный на стол, говорит ей, что хлопья съедены, миски с аккуратно лежащими в них ложками пусты.

Хотя Вивасия не издала ни звука, Роза оборачивается к ней.

– Вы справились с завтраком, молодцы, ребята, – говорит Вивасия, подходя к детям. – А это что? – Она указывает на листок бумаги, который сжимает в руке Роза.

Девочка сразу отдает его ей. От этого сердце Вивасии исполняет легкий танец. Она берет листок и вглядывается в него.

«Это тот же рисунок, который мы видели вчера вечером, – думает Вивасия. – Бессмысленные жирные линии, просто каракули».

– Прекрасно! – восклицает Вивасия. – Красивые цвета!

Она смотрит на Далласа, по-прежнему стоящего у двери и смотрящего на улицу. День сегодня ясный, и детям нужно быть на воздухе. Вивасия проходит мимо Розы, глядя сквозь стекло в сад и дальше.

Там достаточно чисто, и бамбуковая панель, которую Роб пристроил к изгороди, определенно закрывает сад от посторонних глаз.

Вивасия чуть приоткрывает дверь и напряженно вслушивается. Все тихо. Ничего похожего на вчерашние крики, стоны и сирены.

Она решительно выходит наружу и говорит детям:

– Пошли. Свежий воздух и солнце пойдут вам на пользу.

Дети послушно следуют за ней. Вивасия слегка хмурится. Послушно или… нетерпеливо?

Роза направляется к изгороди, туда, где приделана бамбуковая панель, и Вивасия наблюдает, как маленькие ручки девочки ложатся на нее. Пальчики обхватывают прутья, и Вивасия ахает, когда Роза начинает дергать панель. Та подается всего на дюйм, и Вивасия, приглядевшись, видит, что Роб прикрутил ее проволокой к столбикам ограды.

– Ты можешь играть здесь, дорогая, – говорит Вивасия, кладя руку на плечо Розы и безуспешно пытаясь развернуть девочку к саду.

Роза сбрасывает ее руку, а когда Вивасия снова тянется к ней, оборачивается и глядит на нее снизу вверх.

Как и когда журналистка застала ее врасплох у двери, и вчера, когда Даллас держал в руке ножик, Вивасия невольно отшатывается.

Дело не только в выражении лица Розы, а оно более чем хмурое, более чем сердитое, – ее розовые губки приоткрыты в беззвучном шипении, маленькие зубки обнажены, как у собаки.

Вивасия беспомощно глядит на Далласа. Тот не сводит глаз с сестры, которая снова поворачивается к изгороди, решительно дергает панель и не собирается отступать. Но панель не сдвигается. Вообще. Внезапно растерявшись,