Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

тот его так любит, что даже готов отодвинуть цесаревича. Господу Богу? Пожалуйста. Хоть каждодневно в своих молитвах, стоя на коленях у распятия. Только вряд ли это хоть немного поможет. Господу не интересно просьбы отдельного человека.

Следователь внимательно посмотрел на посмурневшее лицо Стюарта. Констатировал:

— Я, вижу, мы поняли друг друга. Так как, здесь поговорим или в грязно и холодной тюремной камере в подвале ребят помогут? — намекнул Константин Николаевич.

Стюарт затравленно на него посмотрел, потом на «ребят».

'Ох, как я на тебя нажалуюсь! — говорил его взгляд, — или даже больно укушу, если хоть немного получится.

Константин Николаевич только пожал плечами. Хочется всем и зачастую многообразно. Но получается у немногих. И, разумеется, не с ним. Его личные враги, способные морально или физически повредить, остались очень далеко в XXI веке. Здешние же способны только скрипеть зубами. Это пожалуйста. Но только своими зубами, пока они еще не выбиты!

— Я вижу, вам надо обдумать свое положение, — констатировал следователь. Предложил: — может вам надо немножечко времени? Я не возражаю. Посидите немного в соседней комнате. У меня, кстати, предложение остается в действии. Думать будете? Соблаговолите, — он кивнул жандармам, — уведите господина дипломата, ему надо пораскинуть головой.

До Стюарта, похоже, дошло. Его же сейчас арестуют! Он уже понял, что могут запросто убить, но пусть сразу. А так, посадить в сырую холодную темницу без суда и без доклада своему монарху. То есть без официозного представления. А неформально, значит, можно так содержать сколько угодно, пока власть имеющие не вспомнят. Когда вспомнят, в следующем столетии?

— Вы не имеете права! — фальцетом закричал он, — я дипломат и иностранный поданный!

Великий князь Константин Николаевич только недоуменно пожал плечами, как бы не зная, почему тот так истошно кричит. Помещения по соседству юридически не были тюремными камерами. Скорее, это были как бы гостевые комнаты. Сюда помещали всех «гостей» и «хороших знакомых». Чуть-чуть насильственно, зато обстановка была по-дворянски богатый, а еду приносили из соседнего трактира и на деньгах не экономили. Для всего этого была особая статья в бюджете, подчиненная самому шефу жандармов, или его товарищу.

А то знаете, бывает такое и для русских поданных и для иностранцев. И не посадить нельзя и отпускать обязательно нельзя. Не часто, но регулярно

Несколько таких «гостиничных номеров» держали как раз по такому случаю. Когда влиятельнейшего гостя как бы добровольно привозили в жандармерию. На заключенных он не тянул и мог по случаю начать ссору: иностранные дипломаты, влиятельнейшие министры, буйные гвардейцы. Вот именно для таких существовали эти псевдономера и убирали псевдогостиничные, живущие на жалованье силовых структур. Надзирательницы, которых обучали лоску и некоторым манерам.

Так что зря дипломат возмущался и пищал от страха, обильно потея. Его совсем не собирались арестовать. В первую очередь потому, что этого не собирался делать император Николай I. А тому в свою очередь очень напрягала высокая политика. Человек, как говорится ничто, интересы государства.

И сегодня интересы российского государства требовали любой ценой сохранять мир и покой с Англией. А потому ее дипломат мог чувствовать себя припеваючи везде. К большому сожалению жандармов. Ведь они, как государевы люди, могут все, но сугубо в рамках, очерченных властной рукой императора Николая I.

Всем им и великого князя Константина Романова в частности, осталось лишь надеяться, что дипломатические, а может быть, династические (в XIX веке у монархических стран это зачастую одно и то же) отношения ухудшаться и тогда господа дипломаты пострадают первыми. Вот тогда мы и посмотрим, господин Стюарт, как вы истошно умеете кричать и какая у вас цвета кровь английского дворянина!

Нет, конечно, четвертовать мы вас все же не будем. Мы ведь живем уже в цивилизованном XIX веке, да и российских дипломатов, соответственно, в Англии много. А дипломатическая практика требует действовать от оного. То есть, как они с нашими, так и мы с ними. И наоборот. Если мы начнем делать с англичанами что-то нехорошее, то и они начнут, а это уже совсем нехорошо.

Но вот привезти на откровенный допрос и прямо сообщить, какой он плохой и что мы с ними будем делать, мы вполне можем. И заодно познакомить с орудиями пытки (просто провести мимо) господина англичанина. Как вы с этим пообщаетесь, сэр?

Константин Николаевич с большим трудом отвлекся от сладострастных надежд, заставив себя думать о текущих проблемах, связанных с этим наглым дипломатом.

Он, между прочим, еще пока у них. И пока находится под защитой императора. А вдруг его императорское величество передумает и разрешит меры физического воздействия?

Ну а пока пусть остынет в гостиничном номере. Ему даже принесут гостиничные чаю с бутербродами. Ничего сверхнеобычного — с языками, с бужениной, но очень питательные и даже вкусные.

А вот водки давать не будут. Не за что. это ведь перед казнью отдельным привлекательным узникам вручают стаканчик водки. А этот перебьется чаем. Не хочет, тогда просто кипяточку. Но не сырой воды! Там могут быть эмбрионы холеры и прочей заразы, а вы нам еще нужны живым и здоровым, господин неуважаемый английский дипломат!

Меж тем Джером Стюарт, четвертый граф Ньюкаслский, переведенный немного в сторону, огляделся вокруг. Его действительно привели нечто вроде номера дешевой придорожной гостиницы. Он в такой был однажды, когда путешествовал по России. Только не принудительно, как сейчас, а сугубо добровольно.

Деревянная кровать, два стула, столик, на стене повешен коврик, хм. зато две комнаты, правда, обе небольшие. А дверь, наверняка закрыта и в коридоре дежурят эти страшные жандармы, у которых на лице написано стремление бить и издеваться над беззащитным узником. Ой, не надо, пожалуйста!

Словно в так его мыслям дверь открылась, противно скрепя. Нет, только не это! Только не противные жандармы со здоровенными кулаками!

К большому облегчению Стюарта, в номер заглянул не жандарм, а предложенная гостиничная. Миловидная и соблазнительная, светловолосая, как и в большинстве. Хотя сразу видно — не из благородных слоев. А что ты хочешь, в России дворянки не служат пока в обслуге и тем более, в жандармской тюрьме.

— Чаю будете? — спросила она теплым тоном. Ну как будто точно в гостинице, сейчас еще узнает, как бывало, про эту противную водку. Простой народ в России, хоть богатые, хоть совсем нищие, всегда начинают обедать с этого зубодробительного напитка.

Впрочем, горничная не спросила, тюрьма все-таки. Но дипломат все равно воодушевился. Что они пытаются узнать у неприкосновенного сотрудника дипломатической миссии его величества? Он ничего не