Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

— И что же? — с негодованием спросил Канкрин, — они позволяют себе лгать своему государю? Я не потерплю это в своем министерстве!

Министр имел право сердится. Мало того, что чиновники были очень нечистоплотными, так они еще позволили нахальство быть его подчиненными. Это было весьма не хорошо, прямо-таки безобразие!

— К счастью нет, ваше высокопревосходительство, — успокоил он министра, а за одним и монарха, которому очень не нравилась роль наивного простака, — эти чиновники дворяне древней благородной крови и не могут себе позволить лгать монарху. Другое дело, что они англофилы и могут позволить себе не быть излишне щепетильны к дворянину с туманного Альбиона, щедрому и и внимательному к своим словам. Да-да, ваше высокопревосходительство, — ответил он на немой вопрос Канкрина, — все чиновники, связанные с платиновым вопросом, оказались в нужном списке. Он им дал искомое, и они взяли.

— Точно? — мрачно спросил император.

— Безусловно, — подтвердил князь, не понимая, почему он должен покрывать взяточников, — были проведены перекрестные допросы подозреваемых во взятках и свидетелей. Все сходится. Надо ведь знать, что в Англии нет настоящих дворян. Их древние благородные роды поголовно вымерли в феодальных войнах Средневековья. А нынешнее дворянство появилось лет сто — двести назад из торгашей и пиратов. Поэтому, когда сейчас говорят благородные дворяне Англии, лично у меня, кроме гомерического смеха, это не вызывает.

Сказал и прикусил язык. Одна из дочерей российского монарха недавно вышла замуж за близкого родственника английского короля. То есть, обругивая тамошних дворян, он, получается, критиковал собственного сюзерена!

Глава 12

— А в чем же фишка? — недоуменно спросил Николай, обходя уровень благородства английских дворян, — оный дипломат что, хочет растлить моих приличных, но неустойчивых чиновников? Нехорошо, но все же, черт побери, совсем что-то непонятно!

— Нет ваше императорское величество, — Константин Николаевич был благодарен императору и постарался замять тему происхождения современных английских дворян, — их задача тоже сугубо утилитарная — также заронить в вас зерно сомнения. Более того, факты показывает, что еще ни разу выдача денег напрямую не связывалась с деловыми услугами. То есть финансы это одно, а, так сказать, небольшая финансовая услуга другое.

А если надо будет совершить прямой подлог в бумагах, то на это есть совсем уж мелкие чиновники из подлых слоев — писарьки, другая канцелярская мелочь. Некоторые из них убьют любого за несколько копеек. А уж существующие цифирки подменить им больших проблем совсем не будет стоить! Увы-с!

— Да-а, — протянул Николай, удивленно. К нему, однако подмешивалась и немного досады. Ничего, перетерпится. Его чиновники в его государстве!

Канкрин, более информированный по своему министерству, был гораздо стоек и индифферентен:

— К сожалению, ваше императорское величество, жалованье у них бывает небольшое, а на моральный уровень приходится совсем не обращать внимание. Выбирать не из кого-с. Тем более, законодательная база, дошедшая до нас с прошлых веков, относится к этим случаям весьма мягко. В XVIII веке, в условиях финансового дефицита, чиновникам нередко не платили годами и поэтому закрывали глаза на их мздоимство.

— Вот что, великий князь, — принял решение император после некоторого молчания, — повелеваю тебе пригласить оного английского графа и откровенно с ним поговорить. Если окажется, что вина его доказана или сам он в ней признается, объявить ему от моего имени августейший выговор. Не больше.

Приказ был откровенно мягок. Даже слишком. Тем более для иностранного дипломата. Да он им еще бравировать будет! Вот это монарший приговор!

Так думал не только попаданец, но и Канкрин. Он нехотя предложил:

— Ваше величество, может, хотя бы припугнуть его высылкой или за границу или, хотя бы, в ту же Сибирь?

Император махнул рукой, понимая их настрой, но стоя, прежде всего, на позиции государственных интересов:

— Нет, господа, не просите. У нас и так с бриттами отношения прохладные, а после этого дипломатического скандала, я боюсь, совсем ухудшатся. Международная же обстановка, без того напряженная, нам этого не позволяет. Россия сейчас совсем не готова к войне.

С тем и расстались. Канкрин, когда они шли по коридору, все же успел сказать:

— Можно подумать, мы когда-то были к войне готовы. Что же касается деятельности этого графа, — он сказал это таким тоном, словно это был дворник, причем вечно пьяный и безобразный, — поскольку провинившиеся чиновники происходят из моего ведомства, а государь лично мне напрямую не соизволил запрещать наказывать. При случае можете ему приватно передать, что министр финансов гневается, и с завтрашнего дня временно замораживает ему все финансовые счета. Пусть уматывает отсюда. Здесь не Great Britain. Так-то!

И Канкрин с независимой походкой пошел дальше по коридору. «Хороший человек, пусть и немец! Поехал к себе в министерство работать, а вот мне еще беременную жену ублажать»! — подумал Константин Николаевич с вздохом. Уважительно поклонился уже в спину его финансовому высокопревосходительству.

Настроение было такое, что ублажать ему даже любимую жену как-то совершенно не хотелось. Больше всего в этот момент великий князь страстно желал бы простонародно кому-то набить морду. И не любому, а конкретно Стюарту. Суки эти англичане. Всюду болтают о демократии и джентльменстве, а под шумок воруют и гадят по всему миру.

Еще раз вздохнул и аккуратно постучал в дверь личных покоев императора. Негромко, но внятно.

Личные у российских монархов — не значит домашние. Дверь открыл один из статс-секретарей. Монархи могут претендовать на многое, но отнюдь не на положение приватности и интимности.

Константина Николаевича секретарь, разумеется, пропустил. Лишь вежливо уточнил, где находится его жена Мария Николаевна. И даже без малейшей просьбы с его стороны.

Хотя это и так было все понятно. Мария сейчас точно находится в покоях Александры Федоровны, жены монарха и мамы его жены. И бабушки его сына. То есть, безусловно, своя насквозь родственница.

В покоях было весело и шумно. Мария Николаевна в очередной раз (в какой?) хвасталась будущим сыном, а окружаемые женщины, как правило, свои родственницы и их дети, ахали и завидовали. Муж присмотрелся. На счет детей он явно погорячился. Преобладали незамужние сестры, в то числе и «привязанная» к ним через кольцо великая княжна Ольга, которая стояла в первых рядах родственниц и внимала (иначе не скажешь) Марии Николаевне. Они-то и придавали яркий детский колорит.

А жена была откровенно в ударе,