Загоняя овец - Михаил Григорьевич Теверовский

– Мы решили задать вам несколько вопросов, Оливер, так как, изучая дело, узнали, что у вас был конфликт с убитой и пострадавшим…

– Я не понимаю, о чём вы, – недоумённо подняв глаза на Роунса, ответил парень.

– На вечеринке у Алсу Наварр.

– И Алсу, конечно же, подтвердила факт конфликта, – предположил Оливер. – Она ничего не видела, не знает и не понимает. Зато чуть ли не громче всех кричала, чтобы я отстал от них.

– Что ж, расскажите, в чём же было дело с вашей точки зрения, – попросил детектив.

– Я просто подошёл пообщаться с Лизой, когда появился Стивен и начал бычить на меня. Я просил его успокоиться, ведь мы просто… просто общались, это же не запрещено!

Хоть Роунс и не любил психологию жестов, но от его внимания не ускользнуло, что до этого Оливер держал контакт взглядом с детективом, задающим вопрос, на протяжении всего ответа. Теперь же он резко отвёл глаза в сторону. Но о чём именно Оливер решил солгать? Что он просто общался? Или что просто пытался успокоить Стивена?

– Хорошо, Оливер. Как вы прокомментируете: «Хреновый из тебя защитник, я бы легко подрезал тебя, даже не напрягаясь, куда ты лезешь?» – процитировал записанные ранее строки из блокнотика Роунс.

– Что-то похожее я сказал Стивену, когда конфликт усиливался. Обычная угроза в пылу злости, не более. Или по этим словам вы решили, что я затаил обиду и решил отомстить Стивену? Я бы ни за что не обидел Лизу!

– Ни за что не обидели Лизу? А Стивена?

– Я и Стивену никогда не желал зла, он… он неплохой парень (вновь потеря зрительного контакта), но Лиза всегда помогала мне, когда наши группы объединили на старших курсах. Мне было сложнее, всё же несколько лет я учился на биолога и много чего забыл из общей программы. Она добрая и отзывчивая… была.

«Ревность», – записал Роунс в своём блокноте одно слово.

– Хорошо, Оливер. Чистая формальность, прошу вас не нервничать – где вы были в ночь вторника? В день убийства. Нам нужна эта информация для дела. Повторюсь – не нервничайте, – сказал Ник Чойс, внимательно наблюдая за Оливером.

– Мы с родителями ещё в понедельник улетели отдохнуть за границу. Я взял больничный – в университете вам подтвердят. – Оливер, говоря это, впервые не поднял голову на детективов вообще, что сразу же отметил Роунс.

– Не могли бы вы предоставить нам на экспертизу ваш биоматериал – несколько волос?

– Извините, детектив, но отцу сильно не понравится, если я соглашусь.

– Понимаю, всё равно мы благодарим вас, Оливер, за сотрудничество. Вы не могли бы пригласить своих родителей? Мы бы хотели пообщаться с ними. По отдельности и наедине.

– Пригласить маму или отца первым? – посмотрев на Роунса, спросил Оливер.

– Давай сначала поговорим с миссис Худ.

Через пару минут в гостиную зашли мистер и миссис Худ вместе. Мистер Худ пояснил, что он не хочет подвергать свою жену такому стрессу – он хочет, чтобы его сын рос мужчиной и умел постоять за себя, но вот свою жену он обязан защищать как муж. Детективам ничего не оставалось, как согласиться. Они сели рядом друг с другом на диван, на котором перед детективами сидел их сын несколько минут назад. И Роунс сразу же заметил различия: надменный взгляд, который тяжело было выдержать; то, как они сели: чинно и благородно, с высоко поднятой головой. Единственным проявлением чувств между супружеской парой была рука миссис Худ, вложенная в руки мужа. Друг на друга они не смотрели, полностью сосредоточившись на детективах. После стандартных вопросов на проверку реакции по типу «сколько вам лет?» и так далее Рик Роунс перешёл к главному:

– Замечали ли вы что-нибудь странное за Оливером в последнее время?

– Детектив, прошу прощения, как вас зовут, напомните ещё раз? – вальяжно спросил мистер Худ. Его идеально подстриженная козлиная бородка выводила Роунса из себя.

– Рик Роунс.

– Детектив Роунс, не думайте, что мы не понимаем, к чему вы клоните. Вы считаете, что он как-то замешан в убийстве той несчастной девушки. В «ночном убийстве». Но это просто-напросто невозможно.

– Мистер Худ, всем родителям свойственно защищать своих детей. А также считать, что именно их ребёнок не может совершить ничего дурного. Но преступления совершают люди. У каждого из них были и мать, и отец. Возможно, братья и сёстры. Короче говоря, у всех была семья, но тем не менее они совершали преступления. Я понимаю вас, как отца. Но вы должны понимать, что как детектив, как служитель закона – не понимаю вас и вынужден с вами не соглашаться. Потому что в этом и заключается моя работа – не понимать вас. Только лишь факты, – сменив тактику, ответил ему Роунс.

– Знаете, Оливер единственный наш ребёнок. К сожалению, зачатие наших детей слишком часто заканчивалось выкидышами. Что безумно больно для меня и Рэйчел. Поэтому вы правы, мы будем защищать Оливера. Но защищать, видимо, нам придётся его от произвола полиции, которая хочет сбросить так называемый «висяк» на нашего единственного сына. Вашего произвола, господа детективы. И вашего личного, мистер Рик Роунс.

– Но ведь…

– Простите, детектив, но я не закончил. Вы можете спросить, почему тогда я согласился на весь этот фарс в моём доме? А не оставил вас стоять под забором моего дома и ожидать решения суда об ордере или же заниматься выписыванием нам бесконечных повесток. В конце концов, почему я не пригласил адвоката? Не волнуйтесь, я отвечу вам на все эти вопросы. – С этими словами мистер Худ достал из внутреннего кармана пиджака какие-то маленькие картонные бумажки. – У меня в руках не что иное, как наши билеты на самолёт. Вернее, оставленные нам посадочные талоны. Дата вылета – понедельник.

С этими словами он передал Роунсу отрываемую часть посадочного талона. Детектив тщательно изучил их – они не походили на подделку. На них значились: номер рейса, дата – 28 апреля, время – 15:38, бизнес-класс. И имена пассажиров.

– Мы можем взять их в качестве улик? – спросил Роунс, уже зная ответ.

– А у нас есть выбор? Оформляйте протоколы и пожалуйста. Но знайте, что в случае чего у нас имеются электронные версии билетов и все подтверждения.

После того как Том сбегал до машины и принёс протоколы и они были оформлены, а для семьи Худ сделана копия, детективы получили посадочные талоны для приобщения к делу. Уже стоя на дорожке у выходной двери, Роунс