Загоняя овец - Михаил Григорьевич Теверовский

импотент не может даже оплатить! Ничего не может! Теперь я понимаю, почему ты ездишь ко мне, видимо, твоя грёбаная жёнушка не выдерживает тебя! И идёт трахаться скорее к соседу, чем к тебе!

Чарли открыл дверь со своей стороны и одним прыжком оказался на земле. Обошёл капот и направился прямо на Маргарет.

– Ты не посмеешь, чёртова шлюха! – Тыча пальцем, он двигался к ней, не останавливаясь, отчего Маргарет, испугавшись, закрыла рот и начала медленно отступать. – Заявление?! На меня?

В глубине души, возможно, Чарли понимал, что никуда и никакое заявление она писать не будет. Эта пустая угроза даже звучала глупо и совсем неискренне. Но основная цель этой угрозы – зацепить Чарли – была достигнута. Он был уже вне себя. Если Маргарет напишет заявление, то его семейная жизнь кончена, а он не заслуживает всего того, что происходит с ним. Мысли об этом роились в его голове, словно бешеные муравьи, и пожирали его мозг.

– Слышишь меня?! Слышишь, сучка? – Он схватил её за запястье левой рукой, а правой направил указательный палец прямо в лицо.

– Да пошёл ты!

Придя в себя, Маргарет ударила его ладонью по лицу и, воспользовавшись его секундным недоумением, вырвалась. После чего пошла по обочине в сторону города, заливаясь слезами. Через пару секунд Чарли настиг её. Он уже совершенно слетел с катушек и не осознавал, что творит. Он вновь попытался схватить Маргарет за руку, но она вырвала её и уже хотела побежать, как удар кулака в висок свалил её с ног.

– Ты! Никуда! Не! Заявишь! Поняла?! ПОНЯЛА?!

Чарли стоял над Маргарет и орал на неё, орал, надрываясь, изо всех сил несколько минут. После чего, понемногу придя в себя, он упал на колени рядом с ней. Разум вернулся к нему, он осознал, что произошло и то, как он повёл себя. Ему стало безумно стыдно.

– Боже… Маргарет… прости меня, я не хотел… Правда, я не знаю, что на меня нашло… Маргарет?

Он тронул её за плечо, но она никак не откликнулась. Её тело словно обмякло. Он повернул её лицом к себе и не смог сдержать вырывающийся из груди крик. Глаза Маргарет застыли, лицо выражало гримасу удивления, смешанного с испугом. По виску, в месте, куда пришёлся удар, стекала алая струйка крови. Она не дышала.

– Что же я наделал… что же я наделал… – Чарли бормотал не переставая, он не знал, что ему делать.

Паника овладела им – он вскочил с колен, бросился к фуре, потом снова вернулся к Маргарет и попытался пробудить её, но тщетно.

– Зачем?! Зачем я приехал, боже!

Чарли начал бить себя по щекам, пытаясь привести себя в чувство. Нужно было как-то выпутываться из этой ситуации. Но как? Как можно утаить это убийство? Как? Как не попасть в тюрьму или, ещё хуже, на электрический стул? Что же делать?! И тут ему пришла гениальная, как ему показалось, идея. Он вспомнил, как прочитал в газете в кафе о преступлении, произошедшем, кажется, с неделю назад, в этом самом проклятом городишке…

– Что ж, Рик, не могу сказать, что прямо удивлён, но это сработало! – поднимая бокал тёмного пенистого пива как бы в честь напарника, провозгласил Ник Чойс.

После такого успешного допроса, закончившегося признанием, напарники сумели затащить Роунса в их любимый паб. Он, конечно, отговаривался и отбрыкивался, как мог, но всё же сломился под их напором. В пабе было полно народу – всё же ранний вечер праздничной субботы, самое время. Им еле-еле нашли место, и то по большей степени благодаря Чойсу – его тут явно видели не раз и весьма тепло к нему относились.

– Обожаю этот паб, Рик. Ты просто обязан попробовать местные гренки с сыром и с устричным соусом! – продолжил после глотка пива Ник.

– Попробуйте, детектив. Иначе он не отвяжется, проверено, – шепнул Роунсу Том.

Примерно через час они вышли из паба сильно потяжелевшие. Ник Чойс ещё и достаточно покрасневший – он единственный из них пил, зная, что Том отвезёт его домой. Они отлично посидели, вспоминая моменты допроса и делясь впечатлениями, а также вспоминая давние дела, пройденные Ником и Риком вместе. Даже сам Роунс активно участвовал в диалоге, приподнятое настроение и атмосфера паба помогли на время сбить с него депрессию. На улице их освежил лёгкий весенний ветерок: в этот вечер было на радость тепло, но при этом совершенно не душно. Взглянув на часы, Роунс вспомнил, что ещё утром подумывал заехать к Элис и племянницам, но теперь чувствовал, что безумно устал и силы покинули его окончательно. А на следующий день ещё надо было ехать к семье Худ.

– Ты сможешь завтра поработать-то, Ник? Нас ждёт важное дело, не менее важное, чем сегодня, – обеспокоенно посмотрев на напарника и оценив его состояние, спросил Рик.

– Всё будет пучком. Я ещё хоть куда! – Ник горделиво выпрямился, но тут же потёр спину, скривившись, после чего посмотрел в свой телефон. – О, тут парочка смс от шефа. Кажется, он нами доволен, даёт отгулы на следующей неделе минимум на понедельник и вторник за наши труды.

– Понятное дело…

Напарники неспешно доковыляли до припаркованных автомобилей – «жука» и фордика. Ник несколько раз повторил Тому, чтобы он вёл очень осторожно, и лишь после этого погрузился на пассажирское переднее сиденье.

Глава 6

воскресенье, 11 мая 2014 года

В фордике Роунса на этот раз сидели оба его напарника. Ник Чойс с виду был трезв как стёклышко – Рик представить себе не мог, как у него это получалось, учитывая вчерашнее, – тем не менее за руль садиться он не решился. А также сказал, что больше никогда в жизни не пустит Тома за руль его «жука». Никогда и ни за что. Старший детектив не до конца понял, что же там такое произошло, но Ник прямо пылал злобой с того момента, как Роунс позвонил ему, чтобы сообщить, что пора ехать. Что было самое удивительное, как понял Рик, на машине не было ни царапинки. Тем не менее всю дорогу Ник возмущался, а Том пытался как-то оправдаться в моменты, пока Ник зло и шумно втягивал ноздрями воздух для следующей тирады.

Весь этот балаган прекратился только тогда, когда Рик остановился напротив высоченного железного забора, буквально напичканного камерами видеонаблюдения. На ограниченном этим забором участке «соток в тридцать, если не больше», как предположил Ник Чойс, когда сумел вернуть отвисшую от удивления челюсть в прежнее положение, виднелись верхний этаж и чердак,