Василек. Часть первая. Кукольник. - Иван Петровский

пытался тащить за собой подарочного сома, который никак не хотел сдвигаться с места. Опера ржали от души. Потом подняли коллегу, отобрали рыбу и повели отмывать. Прямо «Золотая антилопа». С тех пор «погоняло» и прицепилось. Воспоминания этого эпизода навеяли улыбку на лице Опера Главка.

Коридор уже наполнился сотрудниками. Люди вливались в поток из кабинетов, предварительно повертев головой, что б не налететь на движущиеся объекты, «выпадали» из потока, нырнув в разные – однообразного типа и цвета-двери своих рабочих помещений. «Красная река» четвертого этажа упиралась в четыре лифта, которые как четыре каскада водопада несли вверх и опускали вниз. Для «простых смертных» сотрудников из четырех каскадов, было доступно аж три. По одному каскаду перемещаться было запрещено. В нем был постелен ковер. Лифт предназначался для подъема и спуска начальника главного управления и его заместителей, в звании не ниже генерал-майора. В принципе и трех было достаточно. Скопления случались трижды в день: утром перед началом службы, вечером и конечно в обеденный перерыв. В эти моменты людской поток упирался в закрытые двери лифтов, спешно жал на кнопку вызова, суетился, разговаривал, уходил, не дождавшись или бурным потоком набивался в кабинки. В случаях перегрузов, лифты истошно пиликали и вошедшие последними, грустно опустив голову, выходили наружу. Второй попытки обычно не ждали и спускались по лестницам. Кроме каскадных спусков и подъемов, было три лестницы, позволяющие так же попасть на любой из 6 этажей. Лестницы пользовались популярностью, так как позволяли не тратить время на ожидание лифта. Центральная, парадная лестница, была застелена таким же ковром, как и «красные реки» коридоров. Две других-были обычными мраморными ступенями с широкими, вытертыми миллионами скользящих по ним рук, деревянными перилами.

В самом здании был пропускной режим. Попасть во внутрь можно было только по электронному персонифицированному пропуску либо по разовому, выписанному в бюро пропусков. Исключения делались для лиц, которых сопровождали сотрудники главного управления. Их записывали в журнал по служебному удостоверению и фамилии сопровождающего с указанием времени входа и выхода. В общем-все сложно, но в то же время все просто.

Глава 21. «Падла».

Юру Опер Главка встретил выходящим из кабинета начальника убойного отдела. Вид коллеги был измученный. Поздоровались.

– Юра, пять минут есть?

–Найдем. Пойдем в мой кабинет. Я пока переоденусь и поговорим.

Дошли до кабинета.

– Как сутки?

–Бывало и лучше. Пришлось помотаться по городу. Неопознанный труп на теплотрассе в Советском районе, «бытовуха[26]» в Новостройках, тоже выезжал, да «износ[27]» в Ленинском. Ну слава Богу все или «светлое», или до вскрытия, но без видимых.

–Меня интересует попытка насилия в районе.

– Да, было дело, так там же то же «светлое», с лицом?!

– Я знаю. Прочитал. Меня подробности интересуют. Ты знаешь?

– Что именно? Чуток знаю, созванивался под утро с местными.

–Расскажи обстоятельства.

–А чего особенно то рассказывать?! Поздний вечер, темень, овраг на окраине. Девочка шла. Догнал ее мужик, сунул руку в штаны и потрогал сзади. Девчонка закричала, мужик побежал. Мимо еще мужики проходили, они побежали за ним. Не догнали, но запомнили дом, куда тот забежал. Один ждать остался, второй за милицией сбегал. Жулик двери не открывал. Начали штурмовать. Зашли и повязали. Привезли в отдел. Опросили. Он во всем признался. Вызвали прокурорского. Возбудили дело, закрыли «по сотке». Все.

– А еще он в чем-то признался?

– Как понять, еще в чем-то?

–Ну в чем-то ином, кроме этой попытки? В ином преступлении? «Мокрухе», например, какой-нибудь старой?

–Хм, нет. Не слышал. В Главк никакой иной информации не скидывали.

– А где жулик сейчас?

–В районе. В изоляторе.

–Ясно, Спасибо.

–Пожалуйста.

Разбежались. Юра переодевшись ушел домой, а Опер Главка вернулся к себе в кабинет. На оперативке вскользь упомянули факт насильственных действий. После совещания Опер Главка зашел к начальнику убойного отдела.

– Товарищ полковник. Разрешите?

После кивка головы – продолжил:

– Сергей Николаевич, в подведомственном мне районе, вчера, была попытка насильственных действий. Разрешите съездить в командировку на день?

– Зачем? Это которое в сегодняшней сводке было? Там же – «светлое»?! Лицо задержано, дало признательные показания?! Так?

– Так. Хочу с жуликом побеседовать. Примерить его хочу к убийству девочки.

–А.., которое несколько лет назад было? Которую еще выкапывали?

–Да. К нему.

– А что, есть информация?

–Нет. Информации нет. Но много совпадений: место преступления совпадает, время опять же совпадает, жулик живет рядом и местный. Ранее судим.

–Это хорошо. Да. Разрешаю. Оформляй командировку и езжай. Тебе дня то хватит?

– Разрешите я не буду оформлять командировку?! Это очень долго. Разрешите съездить сегодня на день на свои. Я на автобусе. Ближе к ночи вернусь. Завтра утром доложу.

– Хорошо. Рапорт все-таки напиши на всякий случай. Оставь своему руководителю. Он днем потом подпишет. И держи меня в курсе, если движение пойдет, хорошо?

– Да. Есть. Разрешите идти?

–Иди.

Опер Главка поехал на автостанцию. Автовокзал был переполнен транспортом и людьми, снующими во все стороны. События были во времена, когда вокзал был пристанищем бродяг, собак и киосков по продажам дорожной снеди. Грязь, смрад от выхлопных газов, дополняли картину. Нужный рейс долго ждать не пришлось. По дороге перезвонил Григорьев. Голос был грустный.

– Не срослось? – спросил Опер Главка.

–Нет. Не колется. Но почти. Я ему тему закинул. Он обещал подумать. Думает вот. Но ничего. Мы его дожмем.

– Я к тебе еду.

– Зачем?

– Посмотреть хочу на жулика. Поговорить с ним. Сам хочу. Для себя.

– Ну хорошо. Приезжай. Поговорим. Он в изоляторе у нас.

Междугородний автобус ехал с установленной скоростью. Не медленно, но и не быстро. Этих часов в дороге хватало на то, чтобы вздремнуть или поразмышлять. Удивительное дело, вот едет человек-опер в район, чтобы встретиться с плохим гражданином. Разговоры будут не приятные. В голове выстраивается последовательность разговора: как здороваться, с чего начать, к чему привести беседу, чем закончить и как расстаться?! Едет опер и думает об этом, а мимо, за окном автобуса, жизнь течет своим чередом: кто-то спешит в магазин, кто-то на работу, кто-то улыбается, а кто-то грустит. Вот, парочка студентов целуются, вот мамаша везет коляску, а здесь дедушка переходит дорогу. И никто из них не знает, куда едет этот парень. Никто не знает, что ему придется общаться на мерзкие темы с поганым собеседником. Никто не знает и не узнает никогда, как потом этот парень будет дальше жить с багажом такой информации. Жизнь течет, автобус едет. И хорошо, что никто не знает и не узнает этого. Хорошо, что большинство людей не видели и наверно никогда не увидят ни криминальных трупов, где жертвами были