Медвежий край - Дарья Андреевна Кузнецова

наблюдал очень пристально. Тут было основное место драк и поножовщины, а ещё, конечно, стоило почаще напоминать жадному до наживы мужичку о царском указе, запрещавшем спаивать коренной народ. Чукчи не любили и не понимали деньги, но у них бывали и шкуры на обмен, и моржовая кость, а то и золотой песок – большой соблазн для трактирщика. Но сейчас всё было достаточно тихо и задерживаться не пришлось.

Добираться в посёлок ссыльных было поздно, поэтому начать знакомство с подозрительным, по словам Ухонцева, типом Березин решил с бумаг. Подробного личного дела на каждого поселенца полицейский исправник не держал, но общие сведения поступали. Собирались они, конечно, не в красивой картотеке, как в больших управлениях, а стекались в огромный сундук, где складывались в аккуратные, подробно надписанные стопки рядом с остальными полицейскими документами. Своеобразный архив этот достался ему от предшественника, собственно, вместе с домом. К лучшему, потому что перенос такого сундука его стал бы тем ещё событием. Конечно, оставляя дом Антонине, Сидор бросил его там же.

Бересклет нашлась на уже знакомом месте среди знакомых бумаг, только выглядела она неожиданно сияющей и рассеянной.

– Добрый вечер. Лечение прошло успешно? Или вы нашли что-то интересное? – полюбопытствовал Березин.

– Нет, ничего, всё благополучно, – безмятежно улыбнулась Антонина.

– Вы нынче светитесь вся, – уточнил Сидор, ощутив от этого обстоятельства нечто вроде лёгкой неожиданной досады. Или ревности?..

– Ах, вы об этом! Сегодня какой-то удивительно замечательный день. Погода прекрасная, и жалованье выдали, притом почти в два раза больше, чем обещали. Я думала, ошибка какая-то, но меня заверили, что всё верно… Вы не знаете, с чем это связано?

– Знаю, – признался Березин, вполне удовлетворённый таким ответом. – Вам пока будут платить ещё и жалованье врача, поскольку его нет, а замещать его приходится именно вам.

– Погодите, но я же ничего не делаю! – пробормотала она растерянно.

– Вы больницу в порядок привели, запасами озаботились, а что не идут – так это временно. Привыкнут – пойдут, – заверил он. – Луховицкий оклемается, и остальные задумаются.

– Ну, с ним моё участие, честно сказать… погодите, а откуда вы знаете? – опомнилась Антонина и сообразила: – Так это вы устроили?!

– Ларин не возражал. – Сидор неловко пожал плечами и обернулся к заправленной постели, половину которой как раз и составлял нужный сундук.

– Спасибо большое! – потрясённо пробормотала девушка. – Очень надеюсь, что это будет не напрасно! И что я не подведу и сумею со всем справиться… Ого! – отметила она открывшуюся тяжёлую крышку. – А что это?

– Полицейский архив, – со смешком ответил Березин и принялся придирчиво отбирать нужные стопки, благо те были отсортированы по алфавиту, а выбывшие поселенцы хранились отдельно.

– Остроумно, захочет кто украсть – не найдёт, – похвалила Антонина с уважением. – Вот это сундучище… Ой, а ещё сегодня утром прибыла угольная баржа и привезла почту! Мне из дома несколько писем пришло.

– Всё благополучно?

– Да, слава богу! Говорю же, какой-то удивительно хороший день, даже немного боязно. А вам никто не пишет? – участливо спросила она. – У вас нет родных?

– Брат. Мы не общаемся, – коротко отозвался Сидор, устраиваясь за столом. – А родители давно умерли.

– Мне всегда так странно, когда я подобное вижу, – задумчиво пробормотала девушка. – Умом понимаю, что люди разные и всякое в жизни случается, но всё равно… Мы с сёстрами, конечно, ссоримся порой, в детстве они меня страшно донимали и мешали учёбе, пока маленькие были. Но сейчас нет лучше подруг, несмотря на разницу в возрасте… Ужасно скучаю без них! Как письма получила, так только перечитывала и сочиняла ответы, ни на что больше отвлечься не могу. Пытаюсь вот делом заняться, но, видите, безуспешно.

– Так садитесь и напишите, – пожал плечами Березин. – Спешки никакой нет, про ботулизм я разузнал, а баржа через пару дней уйдёт обратно.

– И правда, – задумчиво кивнула девушка и вспорхнула с пола, а через минуту устроилась напротив Сидора, прихватив вторую лампу, ручку и стопку плохой жёлтой бумаги для черновика. – А что вы узнали?

Объяснение много времени не заняло, и после этого Антонина увлечённо заскрипела пером в тишине. С губ её не сходила улыбка, и Березин с раздражением поймал себя на том, что больше любуется соседкой и её аккуратным, немного кудрявым почерком, чем занимается своим делом, и решительнее зашуршал страницами.

Надолго молчания Антонины не хватило. В отличие от бумаг, присутствие соседа неплохо отвлекало от письма, поэтому вскоре Бересклет не утерпела и спросила:

– А отчего вы перестали общаться с братом? – Когда Сидор поднял взгляд, она поспешила добавить: – Я не хотела вас обидеть! Если вам неприятна эта тема, то давайте её совсем оставим. Просто вы один из самых неординарных людей, кого я встречала в жизни, и мне любопытно до невозможности узнать о вас больше. А я, узнав, что вы не почтенный старец, могла окончательно лишиться всякого такта. – Она обезоруживающе улыбнулась, и Березин не удержался от ответной улыбки.

– Вы не можете обидеть. Тема неприятна, но не настолько, как вы подумали.

– Мне стало ещё тревожнее! – полушутя призналась девушка.

– Отец погиб в семнадцатом в Италии. Я был на северном фронте тогда, а когда сведения дошли… Так получилось, что меня в тот момент тоже сочли погибшим. «Воскрес» через месяц уже, там госпиталь после ранения, потом обратно на фронт… Я через полгода только узнал, что его нет. Довоевал со своим полком. А брат… Всё это время он был в Петрограде. Вступил в наследство, женился на моей бывшей невесте…

– И это «не настолько неприятно»? – потрясённо ахнула Антонина, когда он на мгновение запнулся.

– Если вы про невесту, не могу сказать, что меня сильно огорчила эта потеря, – невозмутимо отозвался Сидор. – Когда чужие люди пишут чаще, чем невеста, это трудно толковать двояко. Я не сомневался, что она разорвёт помолвку.

– А брат? – Голос её ощутимо дрогнул. – Вы с ним хоть поговорили?

– Поговорили. – Ответная усмешка вышла кривоватой, но скорее саркастической, чем болезненной. – Он предложил выплачивать мне содержание. А я решил сменить военный мундир на полицейский, после войны это поощрялось, отучился и перебрался сюда.

– Это ужасно! – Антонина выглядела взбудораженной. – Если бы я считала свою сестру погибшей, а потом оказалось, что она жива… Да я!..

– Клякса, – перебил её мужчина.

– Что?..

– Клякса сейчас будет, – разъяснил он со смешком, и в этот момент с пера всё же сорвалась небольшая капля чернил. Антонина только махнула рукой – черновик же. – Не нужно столь бурно за меня переживать, мы никогда не были особенно близки, даром что я всего на три года старше. Я с детства по военным училищам, а он дома при гувернёре – разная жизнь, разные интересы. Не жалею, что переехал. Всё к лучшему, что Бог ни делает.

– И всё-таки, почему именно Чукотка? Отчего вы вообще о ней подумали? Неужто поближе полицейский не нужен был? Ну пусть чин достаточно высокий, но неужели не нашлось угла? В том же Поморье!

– Для вас же не нашлось, – возразил Сидор. Ему нетрудно было ответить, но уж очень нравилось её дразнить, несмотря даже на недавнюю обиду.

– Мне чиновник ушлый попался, уж так расстилался-расписывал, словно для него делом жизни было меня именно сюда отправить, – вздохнула она. – Были другие, но там с транспортом совсем уж беда, я не отважилась бы на оленях зимой пуститься в путь. Думала, пароход не так страшен. Вряд ли вас кто-то