Убить Голиафа - Марина Валерьевна Герасимова

– Вы в своей внутренней реальности, – спокойный, даже ласковый, мужской голос продолжал со мной разговор.

– Во внутренней реальности? – рефреном повторил я.

– Да. Эта реальность обычно за пределами восприятия повседневного сознания. Сюда сложно попасть. Если только во сне.

– Я сплю?

– Если спите, то осознаёте свой сон. Вы отвечаете на вопросы и задаёте свои.

– Кто Вы? – не мешало бы знать имя собеседника.

– Зовите меня Вадим.

– Вы из спецподразделения ФСБ? – вспомнил я, о чём мне говорил Виктор.

– Можно и так сказать.

– Вы нашли код?

– Нет. Ни следа. Обычно он выглядит, как помеха, стена. Может быть, Вы видели в своей внутренней реальности такую стену? Она будет отличаться от других, в ней должно быть что-то необычное.

Я начал оглядываться. Ничего необычного.

– Может быть необычный предмет, который не такой, как должен быть, не на своём месте, – предположил невидимый Вадим.

– Нет, ничего такого, что могло бы зацепить глаз. Только огонь в камине да вьюга за окном.

– Цифры, буквы на стенах, картинах?

– Ни картин, ни цифр, ни букв. Голые деревянные стены.

– Книги в книжном шкафу.

– Нет шкафа и нет книг. Ничего нет.

– Какой формы люстра?

– Нет люстры. Свет идёт от камина.

Возникла пауза. Наконец голос задал последний вопрос:

– Но что-то же в комнате есть?

Я ещё раз огляделся и ничего не увидел, кроме стен, потолка, окна, деревянного пола, на котором сидел, и камина. Даже двери нет.

– Ничего нет.

– Это и хорошо и плохо, – резюмировал Вадим, – хорошо, потому что никакого кода нет. Плохо, потому что Вы, как чистый лист, ещё не нажили багажа чувств, ошибок, разочарований. Впрочем, может быть и это хорошо. У Вас всё впереди. Удачи!

– Удачи!

Я остался в деревянном доме один на один сам с собой. Но одиноко не было. Я чувствовал тепло огня в камине. Яркий свет пламени всполохами отражался на стенах комнаты. В такой тишине можно просидеть всю жизнь, – почему-то подумал я, вслушиваясь в тишину. И чем больше я слушал, тем яснее становился звук:

– Соня, проснись! – это был голос Ивана, который не только говорил, он тряс меня за плечо. Я очнулся и открыл глаза: солнце над головой, впереди река, рядом Иван.

– Что-то случилось? – спросил я.

– Случилось, – услышал я его голос, – ты медитировал целых пять часов. Уже полдень.

– Здесь кто-то был? – я вспомнил о Вадиме.

– Нет. Удивительная тишина.

– Наверное, я уснул.

– Может быть.

– Ты всё время был здесь?

– Да. Думал, – судя по голосу, Иван и сейчас продолжал думать.

– Тебя что-то тревожит?

– Не даёт покоя одна мысль.

Иван остановился, как будто сомневаясь говорить или не говорить. Я молчал. Наконец он заговорил:

– Кто следующий? И почему?

Действительно, подумал я, как эта мысль мне самому в голову не пришла? Сначала Олег, моя жена, сын. Потом мама, доктор, Нина Караулова. Я потерял память. Когда-то отец. Кто следующий? А может быть, был кто-то ещё, ведь о Нине Карауловой и Виктории Сергеевне, если бы Виктор не сказал, я так и не узнал бы никогда.

– Интересный вопрос, – сказал я, пытаясь донести свою догадку до Ивана, – но есть ещё один интересный вопрос, ответ на который, может помочь ответить на первый. Кто ещё? Кого ещё уже нет в живых, о ком мы не знаем, как не знали о секретарше отца и семейном докторе.

– Да, ты прав. Ответ на этот вопрос мы можем найти уже сейчас. Из знакомых вроде бы никто не умирал. Остаётся персонал.

– Виктор сменил и охранников, и горничных, и докторов…

Я невольно улыбнулся, перечисляя, Иван же заметил:

– Однако это не помешало умереть Анне Андреевне. В доме, в котором просматривается и прослушивается почти каждый уголок.

– Да. Сменил, значит, шило на мыло.

– О-па! – Удивился Иван. – Фразеологизмы ты не забыл!

– И, правда, не забыл. А ещё я вспомнил кое-что из детства.

Я рассказал Ивану про трубу и шар с сценами из детства. Рассказывать про Вадима не стал. С этим сначала надо разобраться самому: действительно это специалист по психическим феноменам или же моё воображение, мой сон.

– Ты не безнадёжен, – резюмировал Иван.

Мы поднялись, но прежде, чем отправиться в дом, он вдруг спросил:

– Ты ничего не слышал о завещании Олега?

– Нет. У него было завещание?

– Должно было быть. Он же деловой человек! И ты, кстати, тоже оставил. Тебе, как Олегу, уже должны были его предъявить. Ты же теперь единственный наследник. У тебя, конечно, активов почти никаких, но дом, машины, недвижимость за рубежом имеются. Мы все давно составили завещания, потому что под Богом ходим. И Олег тоже. Я даже помню, что в этом завещании должно быть. Мы же обговаривали их вместе.

– И что?

– Всё, что у него есть, делится на семь частей: Семёну, Наташе, Анне Андреевне, тебе, т.е. Дмитрию, и мне – по одной части, Виктору и Лене – одна часть на двоих, как свадебный подарок.

– Почему Лене так мало?

– Не мало. Даже очень немало. Если учесть, что он уже перевёл на неё и детей почти всю зарубежную недвижимость, яхту и депозиты в банке. К тому же, они в разводе.

– А что должно было отойти нам с тобой?

– То, что в случае возврата к великой России, ей нужно будет вернуть: отрасль и банк.

– Ты шутишь?

– Нет. Петру Алексеевичу её вручили не как награду, а как тяжкий крест. И этот крест оказался действительно очень тяжким. Петра Алексеевича уже нет, Олега – тоже, твоей семьи – тоже. Кто следующий?

Голос Ивана стал жёстким. Он продолжил:

– Крест был дан на время. Никто не предполагал, что это время так затянется, а крест окажется таким тяжёлым и роковым. И мы с тобой сейчас тоже не знаем, сколько его ещё придётся нести. И чем дальше, тем туманнее будущее. В конце концов, может оказаться так, что, когда придёт время его отдать, мы уже сами не захотим это сделать, потому что некому будет отдавать. Не останется тех, кому нужна великая Россия. Многие олигархи уже сейчас так считают: некому отдавать. Да, дивиденды большие. Но они не стоят стольких жизней. Почему ты не спрашиваешь о своей семье?

Последний вопрос был хотя и не к месту, но вполне резонный. Я действительно ни Виктора, ни Анну Андреевну, ни Ивана – никого ни разу не спросил о своей семье. А ведь она была. И я её любил, судя по рассказам и фотографиям.

– Мама рассказала кое-что из жизни Дмитрия, когда думала, что я Олег. А лезть глубже