Зеркала-озера - soverry

— Мне здесь не нравится, — признается она, засовывая руку обратно в карман. — Мы зашли далеко от школы, никто не знает, что мы здесь, еще и этот туман.

— Не нагнетай, — парирует Димка, наконец останавливается, присаживается на корточки и принимается отламывать маленькие кусочки от какой-то ветки, поднятой с земли. — Озёра дальше, а я туда постоянно хожу, и ничего еще не случилось. Это просто страшилки для первокурсниц.

— Ведьмы не ведьмы, а мы все равно смертные, — продолжает настаивать Алёна. — Духам и тварям мы не нравимся.

— Парни в школе мне тоже не нравятся, но я еще никого не убила. Не дрейфь!

Спорить с Димкой бесполезно. Алёна насупливается и решает не продолжать этот разговор. Развернуться бы сейчас и уйти, послушать свое нутро, но что-то не позволяет бросить здесь подругу, вот она и продолжает переминаться с ноги на ногу, посматривая то на болото, широко расстилающееся перед ней, то на Димку.

Туман начинает сгущаться, приобретая дымчато-серый оттенок, птицы принимаются кричать, и Алёна уже открывает рот, чтобы что-то сказать, как болото начинает бурлить, и глинистая масса, со свисающей со всех сторон тиной поднимается откуда-то из глубин.

— Да! — Димка победно вскидывает кулак.

И Алёне бы тоже радоваться, но она во все глаза смотрит на болотника, убирающего с уродливого лица — это же лицо? — тину. Смердит от него знатно, и она едва удерживается, чтобы не прикрыть нос рукавом куртки, а черные бусины, заменяющие глаза, впиваются сначала в нее, а потом в Димку.

— Бессовестные девки! — хрипит он, его голос неестественно булькает, а смрад из открывающегося глиняного рта, кажется, в несколько раз сильнее, чем от всей его уродливой туши. — Ведьминское отродье, совсем стыд потеряли!

— И вам доброго дня, дедушка!

Димка кричит громко — так, будто болотник оглох еще лет тридцать назад, но даже если он недоволен, по глиняной туше не понять: часть лица все еще закрывает тина, корявые ветки, являющиеся неким подобием рук, держатся за самый край предболотной почвы, и Алёна ловит себя на том, что почти не дышит.

— Дим… — предостерегающе произносит она, но подруга ее не слушает.

Подруга почти никогда ее не слушает, но сейчас это кажется фатальной ошибкой. И будто вторя ее мыслям, болотник хлюпает:

— А не боишься, ведьма, оказаться в моих владениях?

— Спасибо, дедушка, мы не за этим тут, — легко отзывается Димка, присаживаясь на корточки. Говорить тише не начинает, все так же кричит, и Алёна оборачивается, слишком поздно вспоминая, что на многие десятки метров они совершенно одни.

Только они, болотник и густые леса, полные всевозможных духов и существ, недолюбливающих докучливых ведьм. Нарочно не придумаешь.

— Нам бы узнать у тебя кое-что.

— А подружка-то у тебя посмышленне, — булькает болотник, и корявая ветка уходит под слой тины, когда он указывает на Алёну. — Знаешь, да, девчонка, что в здешних лесах творилось и твориться будет?

Черные бусины сверкают подобно драгоценным камням, он поворачивается к Алёне, и она несколько нервно лопочет:

— Мы не хотели вас беспокоить, дедушка. Дело действительно важное.

— А у вас, ведьмино отродье, иных дел и не бывает. Все-то вы рыщите, вверх дном переворачиваете и над природой глумитесь. Слаб был леший, коли позволил вашему сброду тут свободно промышлять.

— Так скоро новый будет! — звонко отзывается Димка, широко улыбаясь. — Ты не злись, дедушка, мы ведь сразу уйдем, как ты нам поможешь.

Корявые ветки цепляются за край почвы, и небольшая глиняная кочка становится все толще, поднимаясь из трясины. Алёна медленно шагает ближе к подруге, не решаясь подскочить как можно быстрее. Вот бы она не отставала, вот бы сразу пошла с ней шаг в шаг. Тогда точно могла бы сейчас за руку дернуть и оттащить в сторону. Но между болотником и Димкой совсем уже мало пространства, а та, дура упрямая, даже не думает убегать. Лишь на ноги поднимается и чуть в сторону отходит, позволяя хозяину трясины вылезти на берег.

Грязный мох на его спине напоминает плащ, и Алёна замечает ползающих по нему жучков, когда подходит ближе и останавливается за спиной Димки.

— В школе пропала девочка, — произносит та, не обращая никакого внимания на стекающую жижу, льющуюся с болотника на землю. — Не видел ли ты чего-нибудь необычного?

— Необычного… — тянет он, и Алёна судорожно вспоминает, чем еще славится его порода, кроме стремления утянуть людей с собой на дно. — Эти леса всегда сводили с ума слабых духом, а вы, девки, совсем страх потеряли, ежели думаете, что каждая местная тварь станет вам радоваться и отвечать на ваши вопросы.

Алёна осторожно тянет подругу за рукав и шепотом еле слышно умоляет:

— Пойдем отсюда.

Ей здесь не нравится, ей с самого начала тут не нравилось, но черные бусины переливаются изумрудным, чернильным, а кривой рот гнется так неестественно, что она готова поверить в то, что и Агата, наверное, пришла сюда и точно так же докучала болотнику своими расспросами.

— Вы думаете, и она спятила? — спрашивает Димка, не обращая никакого внимания на то, что Алёна уже не просто аккуратно подтягивает ее к себе, а буквально дергает за куртку. — Не припомню, чтобы раньше кто-то не возвращался из леса.

— А ты поспрашивай кого поумнее, — скалится водяной.

Со стороны болота вдруг что-то крякает, а потом сквозь туман появляются небольшие огоньки. Димка и Алёна наблюдают за их сгущением, корявые палки, служащие болотнику руками, несколько криво вздрагивают.

— Дуры вы, девки. Как пить дать — дуры, — прихлюпывает он, протягивая одну из ветвей к Димке.

Он успевает схватить ее за штанину, но Алёна реагирует быстрее: хватает подругу за руку и резко на себя дергает.

— Бежим отсюда!

Она делает шаг назад спотыкается, и они обе летят на землю. Светящихся огоньков становится все больше, густой туман уже полностью покрывает все болото, а из трясины что-то выползает.

— Злобный ты, дед! А мы ведь по-хорошему с тобой! — кричит Димка, поднимаясь на ноги. Алёна хватает ее за руку, и они со всех сил бросаются обратно в лесную глушь. Болота, кажется, оживают, потому что они слышат рокот, кряхтение и даже кваканье лягушек, звучащее за их