Дом астролога - Каринн Джейд

ни разу не посещали недостойные мысли, а о сомнительных действиях и говорить нечего. У Эйми уже восемь лет – с тех самых пор, как мы подружились на занятиях по послеродовой беби-йоге, – другой врач. Я сама пошла на это, хотя официального запрета на приятельские отношения между врачом и пациенткой не существует. Но это было бы странно, а странностей любого рода я избегаю.

При воспоминании об этом сне мне было гораздо проще мысленно отстаивать свою репутацию врача, чем думать о том, чего не хватает моему браку. Мы с Джо отлично подходим друг другу в постели, но более глубокую связь утратили много лет назад. Мы даже не лучшие друзья, какими были раньше, когда просто встречались. Место Джо заняла Эйми. Теперь она разжигает мою страсть, которой нет в наших с мужем отношениях.

В отличие от Эйми, рассказывавшей мне о своих однополых любовных похождениях, я никогда в жизни не целовала девушку. Никогда не испытывала такого желания.

Рини сказала, что весь мой мир изменится за этот уик-энд, но она ошибается: мой мир стал другим несколько недель назад, когда мне приснился тот сон. Но теперь добавилась важная деталь. Рини предупредила, что планета отношений подталкивает меня к откровенному разговору с Эйми. И хотя я не верю в астрологию, клянусь, что после мероприятия «Поклонение Солнцу» чувствую просто планетарную тягу сделать это.

– Я хочу прогуляться и поговорить.

– Хорошо, – соглашается Эйми. – С детьми мы поболтаем по FaceTime, когда вернемся.

По ее просьбе я проверяю свой телефон и обнаруживаю текстовое сообщение от мужа.

– Джо в дороге, – говорю я рассеянно.

Эйми берет меня под руку.

– Наше время наедине ограничено, – смеется она, не зная, что для меня это не шутка и что сейчас в моей голове тикают часы.

Следуя за своими чувствами, я лишусь атрибутов приятной жизни, которую веду со своей семьей: квартиры в пентхаусе, летнего дома в Саутгемптоне, отличных частных школ для обоих детей.

В больнице судьбоносные решения принимаются за доли секунды, но в собственной жизни я, кажется, только и делаю, что медлю. Я чувствую, как из воздуха вокруг меня высасывают терпение, – так случается, когда я говорю, что мне скучно торчать на посту медсестер и ждать, когда у рожениц начнутся схватки, а Вселенная в ответ заставляет их раскрыться за тот же час на десять сантиметров.

Я пытаюсь преодолеть свой ментальный блок, представляя себе жизнь с Эйми. Она бы ничем не отличалась от нынешней. Я бы каждый день ходила на работу, а у Эйми стало бы больше детей, с которыми можно играть, мягко воспитывая их. Финансовый крах после развода мне не грозит: моя практика процветает. Эйми также могла бы рассчитывать на поддержку моей няни. Мы бы координировали опекунство, чтобы устраивать еженедельные свидания и регулярные беззаботные выходные, чтобы отправляться на поиски приключений (для нее) или сидеть дома и смотреть дрянной телевизор (для меня).

Детали понемногу складываются в голове, и я начинаю чувствовать себя счастливой, но общая картина беспокоит меня. Примут нас соседи или подвергнут остракизму? Как отреагируют дети? А еще глубже в моем подсознании таится вопрос, который я не решаюсь задать даже себе: выберет ли Эйми меня? Об этом слишком страшно думать.

– Я думаю, это означает, что ты готова рассказать мне, что на самом деле случилось с Беккетом, – говорит Эйми.

– Что? – спрашиваю я, совершенно сбитая с толку.

– Ты сказала, что хочешь поговорить. А я ждала, когда ты вернешься к этой теме, с тех пор как мы приехали сюда.

Я беру паузу, и Эйми не давит на меня. Мы идем в тишине, поочередно любуясь то бескрайним океаном на горизонте, то красивыми домами у дорожки. После беседы с Рини я чувствую почти облегчение, что могу переключиться на более безопасную тему.

– Тебе никогда не казалось, будто с ним что-то не так?

– В смысле? – удивляется она.

Я все испортила, хотя и подозревала, что так получится.

– Ну… возможно, ему требуется какое-то медицинское вмешательство или поддержка, – уточняю я.

– Нет, ничего подобного мне и в голову не приходило. – Эйми не замечает никаких отклонений, – возможно, я ошибаюсь. – Я вижу, ты предъявляешь к восьмилетнему ребенку слишком высокие требования. Так ведь?

Я качаю головой:

– Есть некоторые закономерности. То, чего я не вижу в Кларе.

– Клара – старая душа. Она – неподходящая кандидатура.

Мне так хочется довериться маме-эксперту Эйми, но нет, я не могу игнорировать свои подозрения. Собственные глаза и уши не обманешь.

– Я думаю сводить его на обследование.

Эйми пожимает плечами:

– Конечно, почему бы не задать несколько вопросов? Поведешь его к педиатру или детскому психологу?

– Я не знаю. Не знаю, смогу ли с этим справиться, Эйми. – Мой голос неожиданно срывается.

Эйми останавливается и поворачивается ко мне лицом.

– Мы пройдем через это вместе, – говорит она, заключая меня в объятия.

Она не говорит «как пара», но я это слышу, и моя уверенность в себе возвращается. На работе люди ждут от меня ответов, потому что я врач. Но мне не обязательно надевать докторскую шапочку ради своего сына. Я обычная мама, у которой есть вопросы. Это не значит, что я не справляюсь, во всяком случае пока.

– Что с тобой? Что случилось? Ты можешь говорить?! – Раздается отчаянный женский крик.

На лужайке перед маленьким коттеджем стоит перепуганная женщина, а ее спутник корчится на траве от боли.

Я устремляюсь к ним, Эйми идет следом.

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Не знаю. Мы гуляли, и вдруг он упал.

Мужчина хватается за горло.

– У вас аллергия? – Я адресую вопросы ему. – Вы съели что-нибудь необычное?

Он отрицательно качает головой.

Я осматриваю тело и замечаю крапивницу на ногах, руках и шее.

– У него аллергия на яд пчел?

Женщина пожимает плечами:

– Не знаю.

– Я врач. Я думаю, у вас анафилактическая реакция.

Мужчина кивает.

Из дома появляются еще несколько человек, пытающихся выяснить причину переполоха. Я приказываю им уложить пострадавшего на спину и проверить, нет ли где следа укуса. Кто-то кричит, что нашел, другой бежит в дом за пинцетом.

– Нет, так внутрь попадет еще больше яда, – предупреждаю я. – Попробуйте подцепить жало ногтем или ключом.

Я роюсь в сумочке и нащупываю эпинефрин. У Беккета сильная аллергия на лесные орехи, и, хотя его нет с нами в этой поездке, я больше не выхожу из дома без нескольких медицинских инъекторов с эпинефрином. Докторская привилегия очень кстати. Прошлым летом я спасла соседку от неизвестной аллергии на моллюсков, после того как та съела креветки на