Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

Мучить расспросами пожилую даму в ночное время он не стал, договорившись на утреннюю встречу в кафе отеля, где Луизой Лафар был забронирован номер. И это был тот же отель, где убили ее сына.

Такое совпадение Казаринов отметил, но заострять вопрос не стал, решив, что если это не совпадение, то мать точно знала о визитах сына в Россию и о том, где тот на это время останавливался. Скорее всего, Луиза Бонье-Лафар знала и о любовнице Филиппа. Но Казаринов был уверен, что ни имени, ни адреса проживания женщины она не знает. Типичная такая авторитарная мамаша – хочет контролировать каждый шаг взрослых уже детей, а те ревностно охраняют от нее свою личную жизнь, изредка кидая кое-какую информацию.

Утро у мадам начиналось в двенадцать, поэтому Казаринов не торопился вскакивать с постели, решив полежать и обдумать предстоящий разговор с матерью пострадавшего.

С Соланж они поговорили вчера. И не Полина, а Юля вынудила ту рассказать правду о том, что с ней произошло. И эта правда, как он заметил, очень не понравилась Полине. И корни этой нелюбви таятся в прошлом. Признание же Соланж, что накануне вечером ее напоил добрый дядюшка, привело Полину в бешенство.

Казаринов понял, что женщина не то что не любит, а люто ненавидит брата мужа. Юля даже заставила выпить ее таблетку валерианы, чтобы подруга успокоилась – та готова была наброситься с упреками на дочь. Но вот о чем говорили племянница и дядя, узнать у девушки не удалось. Единственное, о чем честно поведала Соланж, что ночь провела в его номере, спала как убитая, а утром нашла записку, что тот уехал и номер нужно освободить до полудня. Залпом допив шампанское, которое оставалось в бутылке (чуть меньше половины), девушка вызвала такси и поехала к бабушке. Внятно объяснить, почему заставила ее волноваться, а не позвонила, девушка не смогла. О побеге упрямо твердила, что сбежала от стыда.

Казаринов заметил вслух, что дочь Полины юлит, на что та огрызнулась, что она не на допросе в гестапо и это ее личное дело, о чем говорить, а о чем промолчать.

Казаринов только головой покачал, но удивился, откуда у этого юного создания такие сравнения – ее сверстники через одного не знают ничего толком ни о фашизме, ни о той страшной войне с ним.

Он решил, что еще побеседует с беглянкой, но сейчас настаивать не будет: видел, что у девушки буквально закрываются глаза. Тогда Юля отвела уставшую и расстроенную дочь подруги в комнату Вероники.

Жена вернулась, предложила выпить чего-нибудь крепче чая, но Полина отказалась. Они еще посидели втроем, разговор не клеился, и в конце концов, Казаринов решительно объявил отбой.

Укладываясь спать, он думал о Полине. Конечно, за эту поездку они сблизились, иначе как можно было бы объяснить ее откровенность? Но обольщаться, что это случилось потому, что он такой душевный и понимающий слушатель, не стал. Скорее всего, Полина просто искренне стремилась помочь следствию в его, майора Казаринова, лице. И уж точно не думала о нем просто как о мужчине.

В конце концов, он сделал вывод, что ничего такого в их отношениях нет и пока не может быть. И даже сумел убедить себя, что немного остыл, что чувства, задевшие его столь остро, прошли. А сейчас ему женщину жаль – навалившиеся разом проблемы ей придется решать в одиночку. Более того, мадам Бонье-Лафар ей не в помощь, свекровь может неприятностей только добавить, к примеру обвинив невестку в смерти сына. И Казаринов был почти уверен, что сегодняшний разговор с пожилой дамой пройдет именно так: та будет говорить о неудавшемся браке, из-за которого (она не сомневается) Филипп попал в беду. А ему останется только уводить ее мысли от опасной темы, упирая на то, что Филипп Лафар имел любовницу. Он, конечно, сомневался в осведомленности мадам, но имелась маленькая надежда, что мать хоть что-то знает.

Казаринов вчера наблюдал за мимикой лица Луизы – нашел-таки момент, чтобы небрежно поинтересоваться, делился ли сын своими планами с матерью. Отрицательно ответить та не могла – какая же она была бы мать, если первенец от нее скрывал бы правду? Поэтому «да» прозвучало вполне уверенно. Но на вопрос, встречался ли тот с другой женщиной, Луиза Бонье-Лафар осторожно кивнула, выдав себя недовольной гримасой, которую Саша расценил как неодобрение поведения отпрыска. Когда же Казаринов поинтересовался именем любовницы, мать Филиппа растерялась.

«Хорошо, пока оставим разговор на эту тему», – решил Саша, с богом отпуская старушку в номер. Но все же подумал, что недовольная гримаса могла относиться и к самой любовнице – сын познакомил матушку со своей избранницей, но та произвела на нее самое неблагоприятное впечатление.

Вот за эту тонкую ниточку Казаринов сегодня и собирался потянуть, чтобы разговорить мадам Лафар…

Саша лежа сделал несколько упражнений на растяжку, и только после осторожно спустил ноги с кровати. Его травмированный еще в спортивной юности позвоночник после ночного сна напомнил о себе тупой ноющей болью, а любое резкое движение могло привести к предсказуемым последствиям – «неотложка», койка в клинике, больничный на месяц, а то и больше.

Он порадовался, что жена уже встала и с ее стороны не будет обычной активной попытки заняться любовью. Ему не придется делать вид, что он еще спит или, наоборот, что торопится в душ, потому что опаздывает. А потом, не глядя на Юлю, виновато, будто он вор, быстро накинув халат и плотно запахнув его, все так же, не поворачиваясь к ней, прошмыгнуть за дверь. Для того, чтобы там, за закрытой дверью, вздохнуть с облегчением – пронесло.

В последнее время Казаринов не испытывал к жене никакого влечения. Более того, даже показавшееся за распахнувшейся полой шелкового халатика ее голое колено заставляло отвести глаза в сторону.

Где-то глубоко в нем таился стыд, но Саша ничего не мог поделать с этим… отвращением к ее плоти. Да и не хотел.

Казаринов глубоко вздохнул и встал на ноги. Он потянулся к халату, но передумал.

«В доме две посторонние женщины, какой, нафиг, халат! – подумал он, натягивая спортивный костюм.

Глава 16

Елена Родионовна решила встать пораньше, чтобы на этот раз не обмануть ожидания внуков и напечь-таки оладьи: вчера они обещанного так и не отведали. Бессовестная бабка весь день бегала по своим делам. Впрочем, расстроенным ее встретил к вечеру только Матвей, Вероники дома не было. Догадаться, что та последние деньки летних каникул решила провести со своим парнем Семеном,