Твоя последняя ложь - Мэри Кубика

– Видишь ее, мамочка? – спрашивает Мейси, имея в виду собаку. – Куда она побежала?

– Не знаю, Мейси, – заявляю я, оглядываясь через плечо, чтобы сверкнуть умиротворяющей улыбкой, и протягивая руку, чтобы похлопать ее по коленке. Я не хочу ей лгать, но как это все объяснишь? – Может, куда-то сюда? – предполагаю, проезжая дальше по дороге и подкатывая к дому, который, согласно «Белым страницам», зарегистрирован на Мелинду Грей. Сворачиваю на обочину и смотрю на приземистое строение, окруженное вечнозелеными кустами и деревьями. Смотреть особо не на что. Дом маленький и невзрачный, и теперь, когда я здесь, я и понятия не имею, что делать. Припарковать машину, подойти к двери и постучать? И что я ей скажу? Прямо с ходу поинтересуюсь, был ли у них с Ником роман? Или придумаю какое-нибудь оправдание своему появлению: типа, я что-то продаю вразнос или я из миссии Церкви Святых последних дней – приехала проповедовать Евангелие и возвещать о своей вере, чтобы хоть одним глазком глянуть на женщину, которая отняла у меня мужа? Мне интересно, как она выглядит, и воображение рисует крошечную фигурку с фотографии в интернет-профиле, белое бикини и саронг, пока она не обретает стать супермодели, не превращается в красавицу-купальщицу с длинными стройными ногами и огромной грудью.

Но еще меня интересует этот судебный запрет. Выскажусь ли я с ходу насчет него? Нацелюсь ли на нее пальцем и потребую объяснений, почему она добивалась судебного ордера о защите от Ника? Ник никогда в жизни не причинил бы ей вреда.

Но вместо этого я остаюсь в машине. Никуда не иду. Сижу и жду, уверенная, что если буду сидеть так достаточно долго, то увижу, как ее черная машина въезжает на узкую подъездную дорожку, или что она выйдет из дома, чтобы выгулять собаку, или забрать почту, или посидеть на крыльце с бокалом вина и книжкой.

Но ждать с четырехлетним ребенком и грудным младенцем на заднем сиденье практически нереально. Разведывательная миссия с детьми на хвосте… Это дело непростое. Очень скоро Мейси начинает ныть, что она не может найти собаку, что она нигде не может ее найти, и я говорю ей, что мы должны вести себя тихо, чтобы не спугнуть эту собаку.

– Если мы будем сидеть здесь, Мейси, то, может, собачка сама подойдет к нам, – предполагаю я. – Но мы должны вести себя тихо.

Прижимаю палец к губам, и умница Мейси высказывает предположение, что, может, поможет еда и если мы оставим возле машины чего-нибудь вкусненькое, то собачка подойдет к нам. Только вот, естественно, у нас нет никаких лакомств для собак, никакой еды, кроме нескольких крекеров «Золотая рыбка», которые я постоянно держу в пластиковом пакете на дне своей сумочки, так что я опускаю боковое стекло, выбрасываю наружу пригоршню крекеров и смотрю, как Мейси с оптимизмом ждет появления собаки.

Собака не появляется.

Мелинда Грей тоже не появляется, хотя в шесть часов вечера в доме загорается свет, освещая гостиную.

– Оставайся здесь, Мейси, – говорю я, хотя в этом нет необходимости, поскольку Мейси пристегнута ремнем безопасности и никуда не денется.

– Почему, мам? – спрашивает она, и я уже чисто машинально лгу ей – уверяю ее, будто я увидела, как за углом дома промелькнуло что-то пушистое и помчалось на задний двор.

– Пойду посмотрю, – говорю я, хватаясь за ручку дверцы, и Мейси начинает ерзать в своем детском кресле и говорит, что тоже хочет пойти. Я смотрю на небо, радуясь дождевым облакам, и отвечаю: – Мейси, дождь собирается. Польет с минуты на минуту. Я не хочу, чтобы ты промокла.

А затем быстро выскальзываю из машины и захлопываю дверцу, прежде чем она успевает возразить. Оставляю мотор работать, чтобы кондиционер по-прежнему охлаждал Мейси и Феликса на заднем сиденье, и, словно то пушистое, что я якобы заметила, перебегаю через улицу и мчусь со всех ног к заднему двору.

Одно из окон комнаты, в которой сейчас горит свет, выходит и на ту сторону дома. «Она там, – говорю я себе. – Мелинда Грей сейчас там. Плохая женщина сейчас там».

Протискиваюсь между живыми изгородями из лавра к двустворчатому окну на западной стороне дома. Вечнозеленые иголки цепляются за одежду, царапают кожу. К волосам прилипла паутина, и я изо всех сил стараюсь не представлять, что ее владелец обосновался у меня на волосах или на спине. Ноги вязнут в грязи. Туфли уже все уделаны.

У окна привстаю на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь, стараясь оставаться незамеченной – в окне только глаза, остальное скрыто под подоконником. Это гостиная с телевизором, диваном, пианино и креслом с откидной спинкой. Как и у самого дома, вид у комнаты старомодный. Ковер на полу толстый и лохматый, весь в пятнах. Примыкающая прихожая выложена плиткой. На серо-коричневой стене протянулись фотографии в рамках, но они далеко, и с такого расстояния невозможно разглядеть, что на них изображено. Я едва могу различить цвета и силуэты, хотя и стараюсь. Еще как стараюсь – прищуриваю глаза, прижимаюсь поближе к окну и пытаюсь углядеть на этих фотографиях Мелинду Грей. Еще сильней приподнимаюсь на цыпочки, так что теперь уже все мое лицо оказывается над подоконником, но чем ближе я к окну, тем сильней алюминиевая москитная сетка искажает обзор.

Привстаю еще выше. Еще больше подаюсь вперед, уже касаясь сетки лицом, так что на носу и щеках наверняка остается пыль. Я совершенно забываю дышать.

И тут вдруг вижу глаза.

Голубые глаза, слегка раскосые, зеленоватые, которые прижимаются к сетке с другой стороны и смотрят прямо на меня, так что я хватаюсь за грудь и чуть не кричу, быстро падая на землю – как солдат на войне, ныряющий в окоп. Сердце у меня колотится как сумасшедшее, кровь так быстро циркулирует по телу, что кружится голова и подташнивает.

И тут вдруг я слышу, как меня зовут откуда-то из-за живой изгороди.

– Мам! – доносится оттуда шипящий шепот, и когда я раздвигаю кусты и выглядываю из-за них, то вижу Мейси, которая стоит прямо передо мной.

– Мам, собачка там? Ты нашла собачку? – спрашивает она, и ее рыжие волосы падают на сонные глаза. Я настолько ошеломлена, увидев Мейси здесь, на противоположной стороне улицы, что забываю о той паре зеленовато-голубых глаз, наблюдающих за нами из окна гостиной, обладательница которых наверняка уже тянется за телефоном, чтобы вызвать полицию, – а может, и за оружием, чтобы помешать нам рассказать правду о Мелинде Грей и ее черной машине, преследовавшей Ника по Харви-роуд.

– Как ты… – начинаю спрашивать я,