Твоя последняя ложь - Мэри Кубика

к бабушке и нерешительно машет ей рукой, однако бабушка просто смотрит неподвижным взглядом куда-то в никуда. Мейси просто делает что велено, без всяких капризов, хотя Луиза никак на нее не реагирует. Это-то как раз меня ничуть не удивляет, но вот что действительно удивляет – что всегда удивляло меня, – так это те рычаги воздействия на Мейси, которые есть у Тома. И это отнюдь не принуждение. Она сделает все, что он попросит, потому что настолько боготворит его. Если б Том наклонился и прошептал ей на ухо, чтобы она прыгнула со скалы, она, наверное, просто пошла бы и прыгнула.

Когда мы приходим, Луиза всегда аккуратно одета, волосы у нее ухоженны. Все мы знаем, что за это надо благодарить Иззи – сиделку на дому, которая неустанно заботится о Томе и Луизе. Она поддерживает порядок в жизни Тома и Луизы так, как это не удается нам с Кларой; безропотно терпит деменцию Луизы, ее растерянность и потерю памяти, беспокойство и перепады настроения, приступы дрожи, мелкие неприятности в ванной и туалете, бесцельные блуждания по дому и не только по дому. Об Иззи мне известно сравнительно немного, но я знаю, что у нее есть младшая сестра, которая учится в колледже, и что почти все, что зарабатывает Иззи, уходит на оплату обучения и жилья в Университете штата Айова, в то время как сама Иззи живет в убогой квартирке в одном из самых отстойных районов города. Их родители умерли с разницей в год почти десять лет назад – такого рода трагедия заставляет вас на минуту остановиться и оценить свою собственную судьбу, – и с тех пор Иззи поддерживает свою сестру, имени которой я даже не знаю. Иззи – славная девушка, на нее всегда можно положиться; может, даже слишком самоотверженная для ее же блага.

Клара нежно целует свою мать в щеку и говорит:

– Привет, мам.

Мейси, как всегда напуганная, теперь цепляется за мою ногу, а Том корчит дурацкие рожи, чтобы отвлечь ее, и вот она уже хихикает. До чего же она любит Тома…

Визиты, как всегда, начинаются с непринужденного медицинского отчета, например: «У Луизы сегодня отличный день» или «Луиза плохо спала прошлой ночью», так что у нас есть представление о том, чего ждать.

Сегодня Том говорит:

– Луиза куда-то задевала свои очки. Нигде не можем найти. – И все мы дружно разворачиваемся, как будто сейчас с ходу обнаружим эти прозрачные пластиковые рамки, лежащие на телевизоре или на журнальном столике. Не, нигде не видать.

– Она вечно кладет свои вещи не на то место, – продолжает Том. – Сегодня очки, вчера обручальное кольцо ее матери… – И при этих словах взгляд Клары падает на правую руку Луизы, на которой та носит не снимая обручальное кольцо своей матери, старинное серебряное кольцо с широким ободком и замысловатыми цветочками, которое в один прекрасный день должно перейти к Кларе. Его там нет – оно бесследно исчезло.

Клара успокаивающе кладет руку Тому на плечо и говорит:

– Не волнуйся, па. Мы их найдем. Они должны быть где-то здесь.

И это тоже – потеря всяких вещей – побочный эффект деменции.

Сидим в гостиной, пытаясь завязать разговор. Получается это как-то неловко, натянуто и наигранно.

– Ну как там «Кабз?»[33] – спрашиваю я у Тома, и кто-то упоминает про погоду. А потом опять молчание. Неловкое молчание. Только для того, чтобы нарушить это молчание, я поворачиваюсь к Иззи и спрашиваю, как ее сестра справляется в колледже. Она тепло улыбается и отвечает:

– Все у нее хорошо. Спасибо, что спросили.

Иззи сидит рядом с Луизой, положив руку на подлокотник ее кресла, готовая удовлетворить все потребности этой женщины. Луиза оцепенело уставилась в какую-то точку под краем занавески, как будто что-то внимательно рассматривает – что, вероятно, так и есть. Что-то воображаемое.

– Что она изучает? – продолжаю я расспросы про сестру, поскольку атмосфера неловкости в доме Тома и Луизы удушает и без каких-то разговоров, которые помогут нам пережить день, я могу просто задохнуться и умереть. А кроме того, когда мы здесь, к Иззи не так уж часто кто-нибудь обращается. Мы склонны относиться к ней как к какому-то домашнему аксессуару или бытовому прибору. Это не намеренно, и все же слишком многие из наших визитов переполнены новостями о медицинских перспективах Луизы или о какой-то странной привычке, которую она недавно приобрела, и на Иззи не обращают никакого внимания. Она довольно симпатичная девушка, хоть и немного неформалка, и если б Коннор был сейчас здесь, то, думаю, у него нашлось бы сказать что-нибудь обидное о размере ее бедер. Но мне она нравится. На шее у нее медальон с ее именем – «Иззи», – и это, на мой взгляд, просто гениально. Каждый раз, когда Луиза ее почему-то не узнаёт, та просто показывает ей этот медальон.

Иззи улыбается, явно довольная тем, что кто-то с ней разговаривает. Лицо у нее смягчается, глаза оживляются. Молчание наверняка и для нее тоже томительно, в то время как для Клары, Мейси и меня оно скоро закончится, Иззи торчит здесь весь день напролет, зарабатывая деньги на содержание кого-то еще.

– Она только что сменила специальность, – говорит она мне, – с химии на пищевые технологии и питание. Хочет стать диетологом.

– А чем занимается диетолог? – спрашиваю я скорее для поддержания разговора, чем потому, что мне это и вправду интересно. Иззи объясняет мне, что такие специалисты работают с людьми, которые хотят похудеть, или с теми, у кого какая-то пищевая аллергия, с девчонками-подростками, страдающими расстройствами пищевого поведения, и так далее.

– По-моему, сто́ящее занятие. Помогать людям, – говорю я ей. – Видать, это у вас семейное.

И на сей раз Иззи грустно улыбается и говорит, что это у них от матери, которая до самой своей смерти была активным волонтером на телефоне доверия: отвечала на звонки и убеждала людей отойти от края – и в прямом, и в переносном смысле. Телефоне доверия для тех, кто решил покончить с собой, а это одна из тех вещей, которые я только начинаю постигать, представляя себе, в какое отчаяние должен прийти человек, чтобы забрать собственную жизнь. В последнее время, когда моя стоматологическая практика все ближе и ближе к полному банкротству, я все чаще задумываюсь о том, насколько лучше было бы Кларе без меня в ее мире. Хотя я вовсе не из тех чернушных типов, которые зациклены на смерти. Просто без такой обузы, как я, Клара могла бы вмиг найти себе другого мужа