Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Первое впечатление Микеланджело от этого места, полученное два дня назад, было не из самых приятных. Стуки открыл ключом дверь архива, включил свет и, введя парня в пыльное помещение, объяснил, что нужно делать.

Микеланджело ненавидел пыль. В раздражении мальчишка пару раз пнул ногой один из ящиков так сильно, что его кроссовка, которую он носил незашнурованной, улетела в дальний темный угол комнаты. Однако, отыскав и надев ее, парнишка постепенно успокоился и стал один за другим открывать ящики картотеки. Он представил себя великим завоевателем: сотни местных жителей у его ног. Микеланджело вообразил, что он вдруг нашел страну изобилия, и внезапно это место наполнилось для него очарованием. Мальчик даже засмеялся от удовольствия, вытаскивая из картотеки слегка помятые и пожелтевшие бланки. Он принялся рассматривать фотографии горожан, увековеченных с глупым выражением лица. Все еще улыбаясь, Микеланджело разложил на полу дюжину карточек, составив нечто вроде футбольной команды Тревизо.

Привлекательные и не очень, лысые, усатые, старые, молодые, а также очень красивые девушки. По мановению руки Микеланджело карточки оживали, и жители начинали разговаривать между собой, выбирая себе собеседников в соответствии со своими странностями. Некоторые из них безбожно ругались, в то время как другие жаловались на жизнь. Подросток прикинул, что уже давно так не веселился.

Инспектор спешил, у него была масса незразрешенных дел. Он наскоро попрощался с Микеланджело и оставил его в помещении одного.

— Ты ведь знаешь, что делать? — спросил Стуки, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Прекрасно знаю, — ответил Микеланджело.

Он возбужденно прошелся вдоль длинных шкафов с документами. Карточки были расположены в алфавитном порядке в соответствии с фамилиями. Мальчик поискал букву «Б». Граждан с фамилией Бельтраме, которые подавали заявки на продление удостоверения личности, было несколько. Подросток обнаружил среди них свою учительницу — ненавистную Беатриче Бельтраме. Целых пять бланков с пятью разными фотографиями. По ним было понятно, что уже с молодости женщина обладала изяществом носорога — не то чтобы уродливая, но симпатии она не вызывала, это уж точно. Еще была какая-то Бельтраме Аличе: рост метр семьдесят два, волосы светлые, глаза голубые, профессия — туроператор. Она выглядела как настоящая телезвезда, еще круче Мартины, председателя школьного комитета, а та была просто сногсшибательная. Микеланджело обратил внимание, что эта Бельтраме родилась 7 мая, в день почитания Девы Марии. Эту дату он хорошо запомнил, потому что его негодяй-отец тоже родился в этот день, но в случае последнего ни о каком почитании не могло быть и речи.

В обеденное время местные телеканалы показали репортаж о юной провидице, которая могла бы помочь раскрыть тайну найденного скелета. Перед видеокамерой Аиша Заири выглядела одновременно испуганной и вызывающей. Она говорила медленно, отчетливо выговаривая слова.

— Дева Мария явилась мне, — сказала девушка, твердо глядя прямо в объектив, — чтобы эта душа наконец обрела покой.

Тут уж пришло время секретарю епископа позвонить в полицейское управление. От имени своего начальства он попросил проявить осторожность и не связывать спорные заявления предполагаемой провидицы с таким деликатным делом, как случай с обнаружением человеческого скелета. Начальник полиции лично заверил монсеньора в том, что никто в этом деле не сумеет действовать более предусмотрительно и осторожно, чем вверенное ему учреждение.

— Осторожно, но под сильнейшим давлением, — ворчал Леонарди. — Вы понимаете, Стуки, что произойдет, если эта девчонка вдруг окажется права? Это вам не наводнения предсказывать. Тогда нас накроет настоящее цунами. Что мы знаем о женщине, у которой живет Аиша?

Агент Ландрулли поискал о ней информацию и высказал предположение, что, судя по всему, синьора Антония Фортуна была далеко не мелкой рыбешкой. Она стала своего рода представительницей жителей района, в котором жила. Женщина много лет проработала на почте, превратившись в эксперта в области марок, почтовых штемпелей и заказных писем. К тому же она была специалистом по почтовым облигациям еще в те времена, когда их выпускали под двузначные проценты. Выйдя на пенсию, синьора Антония решила, что еще многое может сделать для своих сограждан. Так она перешла от заказных писем к рекомендательным.

Синьора Фортуна за умеренное и спонтанное вознаграждение помогала жителям района с оформлением пенсий, получением водительских прав и разного рода лицензий, добывала для них всевозможные справки и разрешения — то есть всячески способствовала своим согражданам в преодолении насущной проблемы крючкотворства государственных учреждений, которой всегда хватает с избытком. Все в округе знали, что синьора Антония обладает талантом стучаться в нужные двери и ожидать, не всегда терпеливо, у дверей необходимых кабинетов. Другими словами, она на несколько десятилетий опередила появление ассоциаций по защите прав граждан.

Синьора Антония Фортуна, в девичестве Бальдо, даже представить себе не могла судьбу, которая ожидала ее семью. Много лет ей пришлось ухаживать за мужем-инвалидом и за сыном, который вел жизнь не совсем умеренную, пока оба не оставили ее, преждевременно отправившись на тот свет. Муж — поскользнувшись в ванной, сын — не справившись с управлением на крутом повороте во время одной из своих ночных автомобильных гонок. Страшная трагедия!

Знакомые синьоры Фортуны, замечая ее потухший взгляд, сошлись во мнении, что пережить можно одну потерю, но не две. Второй траур сразил женщину. Ее дни проходили в постоянных молитвах и посещениях кладбища. У людей сжималось сердце при виде синьоры Антонии, некогда яркой и остроумной женщины, которая теперь полностью замкнулась в себе и отстранилась от активной жизни.

— А потом она привела к себе домой марокканскую девушку, — сказал Стуки, взглянув на комиссара Леонарди.

— Да, Аишу Заири. Ей нужна было помощь по дому.

— Ей нужно было о ком-то заботиться.

— Послушайте, я подумал еще вот о чем.

— О чем?

— О тех листках из записной книжки.

— Ах да, записная книжка, — произнес Леонарди, делая вид, что совсем об этом забыл.

— Ландрулли сказал мне по секрету, что в участке только об этом и говорят. Ходят разговоры, что…

— …эта записная книжка может принадлежать Аличе Бельтраме. Это я навел их на такую мысль.

— На каком основании вы можете это утверждать? У нас есть образец почерка синьорины Бельтраме?

— Скорее всего, нам нужно будет провести графологическую экспертизу. Но, согласитесь, подпись «Аличе» уже наводит на мысль.

— Там есть подпись?

— Да. Но и это еще не все. В текстах упоминаются представители определенных профессий, — произнес комиссар, но тут же спохватился.

— И что с того?

— Скорее всего, речь идет об очень известных в городе гражданах.

— И это значит…

— …что нам следует действовать очень осторожно.

— Комиссар! — взорвался Стуки. — Не хотите ли вы сказать, что перспектива нарушить покой важных городских мужей вас пугает?

— Это не страх. Скорее, я бы назвал это осмотрительностью. Вы же не хотите, чтобы мы подняли шум на пустом месте? Сначала необходимо во всем разобраться.

— Мы хотя бы имеем представление о том, кто прислал нам эти опусы?

— Нет. Ажиотаж вокруг имени Бельтраме растет, и вполне естественно, что кто-то хочет этим воспользоваться. Или вы думаете, что записная книжка все это время находилась в руках родственников, но только сейчас, по прошествии десяти лет, они решили вытащить ее на свет?

— Разве ничего из этого не всплыло десять лет назад?

Леонарди надолго погрузился в молчании.

— Практически ничего. Ох, если бы эти листки попались мне в руки в то время, когда мы расследовали исчезновение Аличе Бельтраме!

— То есть вы считаете, что записная книжка до самого конца находилась у Аличе? По-вашему, ею мог завладеть убийца?

— Я этого не исключаю.

— И он обнародует эти материалы только сейчас? Но с какой целью?

— Скорее всего, чтобы сбить нас со следа,